на английский язык. Если ты поняла то, что только что прочитала, у тебя должно получиться… – и затем молча, терпеливо ждал ответа. Услышав неправильный ответ, я не указывал, в чем ошибка, а говорил: – Выходит, ты не поняла? Ну-ка, прочти еще раз правило грамматики!
Я повторял с ней по нескольку раз одно и то же. Но если и тогда она все же не понимала, я выходил из себя и повышал голос.
– Наоми-тян, почему ты не можешь уразуметь таких простых вещей? Сколько раз ты это повторяла и все-таки не поняла! Где у тебя голова? Харисон-сан говорила, что ты умна, а я вовсе так не считаю. Если ты даже этого не можешь усвоить, ты была бы самой последней ученицей в гимназии.
Наоми дулась и в конце концов принималась горько плакать.
Раньше мы с Наоми всегда жили дружно, душа в душу, ни разу не ссорились, но теперь, как только начинался урок английского языка, оба задыхались от злобы. Не проходило урока, чтобы я не сердился, а она не дулась. Казалось, вот только что все у нас было прекрасно, как вдруг оба ожесточались и глядели друг на друга чуть ли не как враги. В такие минуты я забывал о своем стремлении сделать Наоми образованной, меня раздражала ее тупость, я начинал ее ненавидеть.
Будь она мальчиком, я, не сдержавшись, наверняка дал бы ей затрещину. «Дура!» – непрерывно кричал я ей. Один раз я дошел до того, что стукнул ее по лбу костяшками пальцев. Но Наоми лишь заупрямилась еще больше, совсем перестала отвечать и упорно молчала, глотая слезы.
Наоми отличалась удивительным упорством, сладить с ней было невозможно, и в конце концов в проигрыше всегда оказывался я.
Однажды произошел такой случай. Для образования длительного вида настоящего времени перед глагольной формой типа «going» необходимо употреблять в соответствующем лице глагол «to be». Сколько я ни объяснял это Наоми, она не понимала и по-прежнему твердила «I going» вместо «I am going». Я страшно злился, непрерывно кричал ей: «Дура!» – и до изнеможения подробно объяснял несложное правило, но, удивительное дело, Наоми не понимала. Я был взбешен.
– Дура! Ты просто дура! Я же тысячу раз объяснял тебе, что нельзя говорить «I going», а ты все еще не можешь уразуметь? Будешь учить это правило, пока не поймешь! Хоть весь вечер, всю ночь учи, слышишь! – И я с яростью швырнул карандаш и тетрадь. Наоми крепко сжала губы, вся побледнела и злобно, исподлобья взглянула на меня. Потом вдруг схватила тетрадь, разорвала ее в клочья, кинула на пол и опять уставилась на меня злобным взглядом.
– Ты что делаешь?! – На мгновенье я растерялся, увидев этот злобный взгляд, но через минуту крикнул: – Так ты вздумала мне перечить? Не хочешь учиться? Где же твое обещание? Как ты смела разорвать тетрадь? Проси прощения! А не станешь – так я не хочу тебя больше видеть. Сегодня же уходи из моего дома!
Но Наоми упорно продолжала молчать, только губы ее слегка кривились, как будто она готова была не то засмеяться, не то заплакать.
– А, так ты не хочешь просить прощения? Ну и не надо. В таком случае сейчас же убирайся отсюда! Слышишь?! – И