я с силой сжал ее в объятиях. – Спасибо, Наоми-тян, спасибо, ты поняла меня… Я хочу поговорить с тобой откровенно. Признаться, я не думал, что ты будешь до такой степени соответствовать моим идеалам… Как я счастлив! Я буду любить тебя всегда… Только тебя… И никогда не буду относиться к тебе так, как большинство мужей относятся к своим женам… Знай, что я буду жить только для тебя… Буду исполнять все твои прихоти. Но ты тоже должна еще много учиться, чтобы стать прекрасной, замечательной женщиной…
– Я буду заниматься изо всех сил и непременно стану такой женщиной, которая нравится Дзёдзи-сану.
Слезы текли из глаз Наоми. Я тоже плакал. В тот вечер мы без конца разговаривали о будущем.
Вскоре после этого, однажды в субботу, я отправился на родину рассказать матери о Наоми, потому что она тревожилась, как отнесутся к ней мои родственники, и я хотел ее успокоить. Кроме того, мне хотелось придать нашему союзу законный характер, и я торопился как можно скорее обо всем поведать матери. Я честно изложил свои взгляды на брак, чтобы старой женщине они были понятны, и объяснил, почему хочу сделать Наоми своей женой.
Мать знала мой характер и доверяла мне.
– Если так, женись на этой девочке. Вот только, раз она происходит из такой семьи, смотри, чтобы потом не было неприятностей… – вот и все, что сказала она в ответ.
Мы хотели совершить брачную церемонию лишь через два-три года, но зарегистрировать Наоми в нашей семейной книге я решил сейчас же. Я отправился для переговоров на улицу Сэндзоку. Мать и братья Наоми всегда отличались беспечностью, так что там все уладилось без труда. Никаких корыстных требований они мне не предъявили.
Наша любовь росла с каждым днем, но пока об этом никто не знал. Внешне мы держались как друзья, хотя нам некого было стесняться – ведь мы были законными супругами.
– Наоми-тян, – однажды сказал я, – я хочу, чтобы мы были такими же друзьями, как прежде.
– И вы будете по-прежнему называть меня «Наоми-тян»?
– А ты хочешь, чтоб я называл тебя «госпожа супруга»?
– Ой, нет!..
– Значит, «Наоми-сан»?
– «Сан» мне не нравится, лучше «тян». Пока я сама не попрошу говорить «сан»…
– Значит, ты и впредь все время будешь называть меня «Дзёдзи-сан»?
– Да. И ничего другого не нужно!
Лежа на диване, Наоми обрывала лепестки розы. «Дзёдзи-сан…» – вдруг неожиданно прошептала она и, отбросив цветок, обвила мою шею руками.
– Моя любимая Наоми-тян, – твердил я, едва не задыхаясь в ее объятиях. – Моя любимая Наоми, я не просто люблю – я боготворю тебя! Ты мое сокровище! Ты бриллиант, который я сам нашел и отшлифовал, чтобы сделать тебя прекрасной, я куплю тебе все, что хочешь! Я буду отдавать тебе все мое жалованье!
– Зачем? Я и так буду старательно заниматься английским и музыкой.
– Да, да, занимайся, занимайся! Я скоро куплю тебе пианино. Ты станешь настоящей леди, ничем не уступающей даже европейцам! Я знаю, ты все сумеешь!
Я часто употреблял выражения «даже европейцы» или «как у европейцев». Это радовало