а сами тела текут после смерти, которая в поэтическом мире Летова знаменует парадоксальную гармонию, связанную с нейтрализацией всех границ и снятием противопоставленности мира и человека. Именно поэтому корреляция смерти и текущего тела, есть во всех текстах, где встречается последний образ.
Впервые эта связка возникает в стихотворении «Вспыхнуло в полночь…» (1985), где умерший «дедушка» «течет восвояси». В стихотворении «Царапал макушку бутылочный ноготь…», написанном позже, в 1993 г., снова появляется образ «текущих» предков, которые на этот раз названы «прадедами». «Прадеды» «славно сочатся» и сопрягаются с ручьями и реками («давали начала и прозвища рекам и ручьям», с. 329), что еще раз подчеркивает связь авторской семантики смерти с мотивом текущей воды.
Наиболее яркое и целостное воплощение мотив текучего тела получил в знаменитой «Офелии». Приведем стихотворение полностью.
Далекая Офелия смеялась во сне:
Пузатый дрозд, мохнатый олень
Привычно прошлогодний нарисованный снег
Легко светло и весело хрустит на зубах
Нарядная Офелия текла через край —
Змеиный мед, малиновый яд
Резиновый трамвайчик, оцинкованный май
Просроченный билетик на повторный сеанс
Влюбленная Офелия плыла себе вдаль
Сияла ночь, звенела земля
Стремительно спешили, никого не таясь
Часы в свою нелепую смешную страну
Послушная Офелия плыла на восток
Чудесный плен, гранитный восторг
Лимонная тропинка в апельсиновый лес
Невидимый лифт на запредельный этаж
Далекая Офелия смеялась во сне:
Усталый бес, ракитовый куст
Дареные лошадки разбрелись на заре
На все четыре стороны – попробуй поймай.
(с. 299)[39]
«Офелия» – это уникальный текст, который во всей полноте репрезентирует семантический комплекс текучего тела. «Текущая» Офелия в первую очередь связывается с отсылкой к шекспировской прецедентной ситуации (Офелия, героиня трагедии «Гамлет», утонула). Однако мы убеждены, что дело здесь не столько в шекспировской трагедии, откуда берется имя героини, сколько в авторской семантике мотива течения ⁄ потока, о которой шла речь выше. Так, текучие тела, соотнесенные со смертью, встречаются в текстах, написанных до «Офелии» (см. выше), следовательно, семантическая связка – «текущее тело – смерть» появилась у Летова раньше самого имени. Шекспировский образ, давший название песне, в некотором роде вторичен, он просто удачно «лег» в уже существующие авторские смысловые координаты.
Эти координаты, соотнесенные в первую очередь со спецификой пространства, проявляются в нарушении семантической сочетаемости: Офелия, не только «текущая», она и еще и «далекая» («Далекая Офелия смеялась во сне», с. 299). Семантика далекости, сопряженная с Офелией, возникает и во второй строфе