послышался долгий вздох, сменившийся короткими выдохами.
– Что это вы делаете? – спросил я.
– Дыхательное упражнение.
– Зачем?
– Чтобы вам не отвечать.
Она действительно была не в себе, но черный кот уже нашел себе дерево, забрался на него и сверху взирал на нас.
– Как зовут вашу мать? – спросил я.
– Бетти.
– Дайте мне ее адрес.
– Вы собираетесь с ней встретиться? – В ее голосе прорезался испуг.
– У вас с этим проблемы?
– Она догадается, что это я вас послала.
– Решайте. Если не хотите, я не поеду.
На этот раз дыхательные упражнения не помогли. У нее как будто что-то застряло в горле, но она продиктовала мне адрес в квартале Бавли. Матери и дочери. В мире есть много видов нормальных отношений, но отношения мам и дочек в их число не входят. Я заканчивал одеваться, когда снова зазвонил телефон.
Кравиц.
– Ты уволил Гая, – без предисловий набросился он на меня. – Я сообщаю тебе секретные данные из полицейского расследования, а ты увольняешь моего агента?
Его преданность своим сотрудникам растрогала меня чуть ли не до слез.
– Пошел ты в жопу, – сочувственно сказал я, – вместе со своим расследованием.
С телефоном в руке я вышел из спортзала и обнаружил его на тротуаре, до крайности довольного собой. В эту игру мы играем уже много лет. Угадай, куда пойдет второй, когда у него погано на душе.
– Заскочим в «Молли Блюм»? – предложил он.
На улицу Ха-Яркон мы поехали на его машине. Ей уже два года, но пахнет в ней, как в новенькой. Стоял «глубокий синий вечер», или как там в песне поется. Кравиц припарковался возле американского посольства. За всю дорогу мы не перекинулись и пятью словами.
«Молли Блюм» – это старый ирландский паб, оформленный в зеленых тонах, – такие есть в любом приморском городе. В зале пока было почти пусто, хотя постоянные посетители потихоньку подтягивались. Я попросил черный кофе без сахара, а Кравиц, внимательно изучив карту вин, особенно раздел односолодовых виски, заказал «Балвени» и, когда его принесли, осторожно пригубил. Я молча смотрел на него. Это тоже часть игры. Он знал, что, пока мы не перейдем к делу, мои нервы будут как натянутые струны, и весь вопрос только в том, кто сломается первым.
Правильный ответ – я.
– Ты не говорил мне, что Гай твой агент. Я сам догадался.
Он поднял стакан, с видом знатока принюхался к напитку, и сразу стало ясно, что ему совершенно все равно, чем он пахнет.
– Но я это подтвердил, – ответил он.
– Ничего ты не подтверждал.
– Что ты собираешься делать?
– В каком смысле?
– Кляйнман знает, что ты трахал его жену.
– Конечно, знает. У вас ничего не происходит без того, чтобы об этом не стало известно всему миру.
Он воспринял мою шпильку относительно сдержанно:
– Предположим, ему все известно. Но вопрос остается открытым.
– Какой вопрос?
– Почему он хотел убить ее, а не тебя?
Я