но вдруг стало нечем дышать. Через мгновение уже почти не слышал, о чем разговаривали Лиза и менеджер магазина. В глазах стали появляться легкие темные пятна, в ушах появилась легкая заложенность и стало слышно биение собственного сердца. «Почему оно так неровно бьется? Странное ощущение внутри. Нужно присесть. Так, я уже сижу. Кружится голова. Может выйти на улицу? Нет, просто посижу, сейчас все пройдет. Наверное, я просто перенервничал из-за этого дурацкого вечера. Удумали, где же они раньше были? Столько лет прошло, а они только сейчас вспомнили. Нужно еще речь написать. Что же мне им сказать?».
– Папа, ну ты как там? Выходи, мы тебе еще подобрали несколько костюмов, примерь, пожалуйста.
Старик собрался с мыслями, встал, застегнул пиджак, открыл дверь примерочной и вышел со словами.
– Берем этот. И пойдем лучше погуляем вместе, а потом поужинаем.
– Пап, все хорошо!? Тебе, правда, этот костюм очень идет. Я тебе подобрала еще вот этот галстук и туфли. Но если ты устал, давай я расплачусь, а туфли примеришь дома. Но это твой размер и колодка.
Лиза быстро расплатилась, собрала аккуратно упакованные пакеты и догнала отца, который уже спустился на первый этаж с маленькой Алиной и ожидал у выхода из ЦУМ. Он смотрел сквозь стеклянные двери на улицу и в его взгляде отражалась одновременно усталость и любовь к этому миру.
Лиза подхватила отца под руку и вывела их на улицу. Солнце уже находилось в закате, на улицах уже была включена иллюминация. Откуда-то взялся легкий снег, который пушистыми, не ко времени года, хлопьями медленно опускался на землю. Касаясь теплых мраморных тротуарных плиток, снег таял почти мгновенно. Но кружева, которые описывались в воздухе, освещаемые огнями Москвы, поистине впечатляли. Старик поднял голову вверх, поглубже вдохнул свежего воздуха в легкие, повернулся в сторону киоска, из которого доносилась музыка, и медленно двинулся по этому направлению.
– Па!? Папа, ты куда?
– Лиза, много лет назад, на этом самом месте однажды мы гуляли с твоей мамой. Мы тогда только вернулись из очередной командировки и часто проводили совместные вечера за прогулками по улицам Москвы. На месте этого киоска стояла тогда небольшая музыкальная палатка. Был март, как и сейчас. Но играла другая мелодия. Это была французская баль-музетта в сопровождении аккордеона с его уникальным романтическим, поэтичным и узнаваемым по всему миру звучанием. Я тогда скрыто купил тот диск. Когда у Марии Александровны возникало плохое настроение или сильная усталость от того проекта, над которым мы вместе работали, я присылал ей эти мелодии, стараясь поделиться приятными эмоциями.
– Папа, чувствуешь в себе силы прогуляться? Или поедем домой?
– Пойдем пройдемся.
Трое людей разных поколений свернули на улицу Петровка и двинулись в направлении Бульварного кольца. Свернув на Столешников переулок, медленно двигаясь и продолжая делиться своими воспоминаниями, старик предложил пройти по своему любимому маршруту по улице Большая Дмитровка. Здесь был знаком ему каждый угол, каждый дом, даже музыканты,