ее крупная дрожь. Со всеми ли женщинами он так лютовал или только танцовщица борделя выступала подобным раздражителем, не знала. Не бил и не калечил физически, но его эмоциональный фон оставлял пожелать ему хорошего медика.
– Закончим, – повторил Дайтор и опустил вниз руку. Сайя, придавшая другое значение его словам, замерла.
– Не надо!
– Мне надо. Можешь кричать, – блестящие глаза Дайтор прикрыл ресницами, продолжив расширять вход в ее тело под скрип зубов самой узницы. – Никто не услышит. А если и услышит – не обратит внимания.
К насилию здесь все привычны, перевела для себя Сайя. Обычная вещь в этих бетонных стенах. Осталось только вытерпеть и это, после ее оставят в покое. До следующего раза. Или попробовать задушить его здесь, что у нее, естественно, не выйдет.
Дыхание перехватило, помимо воли вцепилась в Дайтора изо всех сил, когда он начал насаживать ее на себя. Медленно, как натягивал тугую перчатку не по размеру. Всхлипнула, прикусила губу. Глаза гвардейца заволокла тьма, брови сдвинулись, на лбу выступили капли пота. Сдерживался, но благодарностью за это проникаться отказалась.
Испытание мужским членом оказалось серьезнее пальца. Дав ей привыкнуть не больше минуты, в полную силу начал долбиться снизу, разбухая, казалось, все сильнее с каждым ударом, не обращая внимания на жалкие попытки своей любовницы уклониться. Вода вокруг них порозовела, при толчках волнами заливала пол, оставляя лужи у ванны.
Сайя прокусила щеку, болью перебивая внутреннее избиение; испачкала плечо Дайтора в крови, которую размазала своей же щекой. Обхватила его напряженную шею в поисках поддержки любого живого существа рядом. И плакала навзрыд, пока он подводил себя к очередной своей бесчеловечной победе.
Не так представляла себе близость. И близко не помышляла о подобном, когда думала о Джуне, рядом с которым хотелось воспарить.
Сейчас же мечтала убить. Всех, и сероглазого ньянца в том числе.
* * *
Романтика серого особняка протекала своим чередом. Нижний зал заполнили толпы томящихся нетерпением людей, на вечер забывших, кто они и какова их цель в мире. Поддавшихся тщательно скрываемым от общества желаниям тела, что было странно, потому как все то общество и находилось в одном месте, прячась друг от друга под масками. Торжественный блеск зеркал и загадочный шепот, звон хрустальных бокалов писали особую безмятежность борделя. Мягкие шаги босых ног официантов, разносящих угощения и напитки, шелестели среди обрывков разговоров и тихого смеха. Одним только своим видом работники, на чьей умасленной коже отражалось мерцание тысяч свечей, услаждали взор прекрасных и не очень вир, таившихся под искусственными лицами. И заставляли просчитывать, сколько денег они готовы оставить здесь, на втором этаже за закрытыми дверями комнат.
– Перца много не жуй, – шепнул Матис, глядя, как Риф Шатизар без меры сыпет в тарелку жгучую приправу. – Гореть будешь весь.
– Надо поговорить, – напряженно произнес Риф. Поняв, как