падре и возвещая о чуде, выбежала одна из шести женщин, которым поручена была забота о голубой Мадонне, теснилась толпа.
В эту Страстную неделю у Мадонны выросло сердце – сердце из крови и света!
Но поскольку никто не имел права видеть наготу Пресвятой Девы, никому не позволено было взглянуть и на это сердце. Самому падре пришлось долго упрашивать стражниц впустить его в церковь.
Его провели в комнату, где возвышался остов святой, и он уже с порога увидел собственными глазами, как трепещет в самой середине куклы из соломы и металла великолепное красное с золотом сердце, словно подвешенное в пустоте.
Отец Пабло не склонен был верить в чудеса, но и он, увидев это, на мгновение лишился дара речи. Он медленно и почтительно, будто опасаясь развеять мираж, приблизился к Мадонне и, подойдя на расстояние вытянутой руки, разглядел вышитое сердце, привязанное к остову множеством цветных ниток и вздрагивающее от легчайшего дуновения.
Лицо Мадонны словно озарилось новой радостью, стало почти живым в огненных отсветах того, что трепетало в ее груди.
Окружавшие ее женщины громко молились, и сердечко будто бы билось, вторя им.
И тогда падре вспомнил про Фраскиту и, чуть покачнувшись, смог оторваться от созерцания ожившей Девы. Ни слова не сказав женщинам, которые молились, распростершись на холодном камне, он вышел наружу, молча оглядел толпу деревенских, стоявших на коленях вокруг церкви с непокрытыми головами под палящим солнцем, и направился к Фраските.
Они бок о бок шли по тропинке, ведущей к оливковой роще Эредиа, и наконец священник нарушил молчание.
– Фраскита, я видел, как ты вечером накануне вербного воскресенья вошла в церковь, но не видел, чтобы ты оттуда выходила, – мягко произнес он.
Уличенная Фраскита покраснела и, немного помедлив, шепотом призналась:
– Я провела там ночь.
– Ты видела Пресвятую Деву нагой?
Большие черные глаза девочки смотрели на священника так простодушно, что она вдруг показалась ему совсем ребенком. Он хотел проникнуть в тайну, узнать, где Фраскита взяла это сердце.
– Да, я видела Пресвятую Деву нагой, но не в ту ночь. В тот раз женщины уже одели ее. Это была не первая ночь, которую я провела рядом с ней.
И тогда священник кротко и ласково спросил:
– Имеешь ли ты какое-то отношение к тому, что привязано внутри ее тела?
– Вы про сердце? Правда, красивое? Как вы думаете, ей приятно, что я его сшила для нее?
– Ты сшила это сердце?
– Да, и я не понимаю, почему никто не сделал этого до меня. Она была такая пустая. Это люди вырвали у нее сердце?
Сраженный наивностью и талантом Фраскиты падре на мгновение лишился дара речи, но потом, поддавшись панике, рассердился:
– А что вся деревня сейчас кричит о свершившемся чуде – это ты понимаешь?
Девочка молча опустила глаза, священник увидел, что она вот-вот расплачется, и все же продолжил:
– Эти несчастные