мужу. Затем – дочери, родителям, друзьям. О нет, она не сможет выдержать их сочувственный и испуганный взгляд. Подумав об этом, она дала себе обещание, что сообщит название болезни только Виктору, родителям и близкой подруге Лорине. Главное – не упоминать о болезни слишком часто, не рассказывать о ней, не придавать значения, которое сделает болезнь еще более живучей. Ей не хотелось, чтобы на нее смотрели через призму болезни.
Уложив дочь спать, Камилла пошла в ванную, чтобы приготовиться к приходу мужа. Прежде она никогда не смотрелась в зеркало перед его возвращением домой. Но сейчас ей было необходимо увидеть свое новое лицо. Когда они познакомились, Виктор называл ее «моя искра».
– Искра, говоришь, – бросила она зеркалу.
Она не стала причесывать свои короткие волосы, вечно спадавшие на лоб. В тот вечер прядки были послушнее, чем обычно, будто решили не играть с ветром. Темно-карие глаза, казалось, с тревогой вглядывались в неизвестность. «Что там, в этой неизвестности? Смерть? – подумала она. – Или что-то еще, другое?»
Легким движением руки Камилла нанесла крем на щеки, чтобы выровнять тон кожи. Ей всегда нравился этот жест, похожий на ласковое прикосновение, – капелька нежности к самой себе. Накрасив глаза, с помощью румян освежила цвет лица, и оно стало казаться загоревшим под лучами незаходящего солнца. Затем подчеркнула ярко-красной помадой чересчур тонкие губы. И, наконец, надела на голое тело джемпер из кашемира, чтобы шерсть ласкала кожу. Чтобы тело, которое отвергало ее, продолжало существовать.
Она уже и сама не знала, для кого прихорашивалась – для мужа или для себя. Возможно, ей просто хотелось оставаться красивой перед лицом прикоснувшейся к ней смерти. В этот момент Камилла вспомнила о своей тетке, которая накануне кончины, нарядившись в кружевную ночную сорочку, пригласила к себе в больницу маникюршу. Вспомнила и поклялась, что будет ухаживать за собой каждое мгновение жизни, что не позволит себе распуститься, и свой последний час тоже встретит красивой.
Она довольно регулярно напоминала себе об этом обещании, но безрезультатно: ее волосы, пока не вылезли, не знали укладок, джемперы растягивались, а обувь быстро приходила в негодность. Казалось, что все, что соприкасалось с ней, взбунтовалось. Кроме ее мужа.
В тот вечер Виктор вернулся с работы чуть раньше обычного, хотя он не знал, что она была на приеме у врача. И он ничего не подозревал об обследованиях, которые она проходила в течение недели. Когда, месяцем раньше, она поделилась с ним опасением, что серьезно больна, Виктор ответил: «Ну что ты, с тобой все в порядке». Она возненавидела его за эти слова, которые пытались обмануть страх, замаскировав его. Страдание пугало ее мужа, поэтому, из любви, Камилла стала подыгрывать, сглаживать углы, скрывать от него те бури, которые ей приходилось преодолевать. Но все тайное всегда становится явным.
Виктор обнаружил жену сидящей на кровати в темноте.
– Почему ты не включаешь свет? – спросил он.
– Потому что он причиняет мне боль.
Она увидела