последнее я промямлила: – Или что-нибудь сделать такое быстрее, чтобы эту боль убрать…
– Хорошо! – Чернушкина ответила традиционно, я так и знала, что она так ответит. – Отлично! Тогда давайте все будем прыгать с балконов! Первая пошла – и все за ней! С пятого! С десятого! Чуть что не так, чуть где кольнуло – а мы с балкона!
Бражник прицелился, но поставил стакан на место.
– Опять! Ты опять?! – замахал он на Чернушкину. – Почему ты заранее считаешь всех людей идиотами?
– Все! Вы мне надоели! – Аллочка встала. – Вы все психопаты, я от вас ухожу!
Она сняла с вешалки пальто, оделась, накрутила шарф, взяла сумку и снова села на свое место. А сумочку положила на коленки, у Аллочки была маленькая красная сумочка, из кармашка торчали тонкие кожаные перчатки, зеленые, как у Лизы.
12
Нас всегда заносит, когда мы говорим про Лизу. Мы не можем заткнуться, потому что каждый решает с помощью Лизы свои личные проблемы. Все вешают на Лизу своих же собственных собак. А что там было на самом деле на балконе в тот вечер, когда она решилась прыгнуть, никто никогда не узнает.
На что смотрела, о чем подумала в последнюю минуту, какой был пульс, как дышала, как шагнула – мы не знаем. Одни догадки, одни предположения. И, разумеется, как и положено у журналистов, мы успели оформить все догадки письменно, мы все пришпандорили в свои душераздирающие эссе. Публика любит душераздирающее, и мы стараемся, раздираем.
Самые гениальные из нас притащили в этот страшный эпизод знаменитый белый ковер. Придумали, будто бы Лиза каталась на этом ковре и кричала мужу: «Отпусти меня к нему! Я тебя ненавижу!» Это вздор, Лиза не валялась на ковре, она его как раз таки чистила.
За полчаса до своего прыжка с балкона Лиза чистила ковер. Каким-то средством для белой шерсти, макала щетку в таз с пеной и натирала против ворса каждый сантиметр. И муж не бегал по квартире с пистолетом, никакого пистолета в доме не было. Муж сидел на диване, он включил телевизор и пытался смотреть.
Да, можно утверждать, что оба были в напряжении. Муж все время менял программы и не мог остановиться ни на одном из ста каналов. Лиза терла ковер, очень тщательно, ковер был чистейшим, как потом заметили. Напряжение было, с этим никто и не спорит, но никаких воплей и криков в этот вечер соседи не слышали.
Лиза молчала до тех пор, пока не закончила уборку. Она отнесла на кухню таз, вымыла руки, сделала чай и вернулась к дивану. Муж щелкал пультом, менял, менял, менял каналы, а Лиза пила чай и наблюдала, как на экране прыгают картинки. Она отнесла свою кружку на кухню, помыла, поставила в шкаф, вернулась в зал и только после этого спросила мужа: «Отпустишь меня на часок? Ладно?»
Да, Лиза просилась к Синицкому. Ей было известно, что он отмечает свой день рожденья в общаге, у Гарика в комнате, и что новая баба пойдет вместе с ним, и что он носит темные очки – все это Лиза знала, подружек у нее было достаточно.
Она пыталась объяснить, зачем ей это нужно. Говорила – чтобы проститься, говорила, что хочет посмотреть на все