я на воле, я белая птица…
«Птица-а-а-а-а-а-а» – он тянул вполне прилично, как будто резал воздух, а потом распускал это «а» широко… И все, больше ничего от Синицкого не осталось, поэтому мне трудно сообразить, какую, ну какую статейку ему припаять. Я слишком долго думала, Чернушкина меня опередила.
– Фуфло мужик! – она прекрасно справилась. – Когда Лизкин муж его отметелил – ой, мама! Как он сразу перессал…
– Я слышал. – Бражник немножко мнется. – Не знаю, говорить об этом даже или нет…
Бражник всегда немножко помнется, помнется, а потом возьмет и выдаст какую-нибудь невинную похабень.
– Говори! – Мы его подгоняем. – Говори!
– …есть версия, – он теребит салфеточку, – что Лизу очень привлекал его размер.
– Хьхи!
Аллочка до сих пор хихикает над такими вещами, счастливая, но Бражник говорит вполне серьезно.
– Синицкий был уверен, что он единственный мачо на весь наш курс. Он очень гордился своим размером. Размером своего… – Бражник начал звенеть пальцами, подыскивая слово, – как это сейчас культурно называется?
Я хотела подсказать, он сам выкрутился.
– Органа! – Он сказал и руку вверх, и палец пистолетом. – Я замечал, что в туалете он всегда слишком далеко стоял от писсуара и все вытряхивал, вытряхивал…
– Бражник! – Чернушкина дернула плечиком. – Я ем!
Чернушкина трясет кудряшками и дергает плечом. Это не тик, она всегда так делает, если ей что-то не нравится.
– Да, извини. – Бражник улыбнулся, коварно, еще как коварно. – Я знаю, тебе неприятно. Мне тоже было не очень приятно на него смотреть, когда он там стоял – вытряхивал. Я думаю, он просто хотел лишний раз продемонстрировать…
Бражник надеялся испортить Чернушкиной аппетит. Но это мало кому удается, аппетит у нее всегда был хороший. Она ела много, быстро и никогда не толстела. Уплела целый тазик черной холодной лапши – и хоть бы что.
– Я ем! – Она повторяла. – Я ем!
– Да, да, прости.
Бражник понимающе кивал, и ладонь, конечно, прижимал к сердцу. Я сразу поняла, теперь он целый вечер будет гнуть свою линию про размер.
– Но я же видел, как девки за ним бегали! То одна рыдала! То другая! Синицкий был в себе очень уверен, он думал, что у него самый большой…
– Бражник, хватит, – Чернушкину слегка подтрясывало. – Ну правда, хватит!
– Да как же ты не понимаешь? Я же не просто так об этом говорю. У них же отношения строились на сексе! А в сексе, милочка моя, если ты не в курсе, любая ерунда может сыграть свою роль…
– Бражник! – Чернушкина тряхнула кудряшками. – Тебе давно пора жениться! Ты не тяни, не запускай, надо как-то уже успокоиться, как-то вылечить поскорее все твои детские комплексы…
Бражник сделал наивные глаза, он очень хорошо умеет это делать.
– Да? – он спросил. – Ты так считаешь?
– Точно тебе говорю! Женись, Бражник! Тебя еще можно спасти.
Чернушкина немножко нагрубила, она всегда была резкой. А между прочим, я разглядела