вещи по-пьяне не решаются, не спеши. У тебя же сын.
– В том-то и дело. У меня сын, второклассник, как Ваш Андрюха, а он меня дядей скоро называть будет. Жена категорически отказывается даже на лето мне его привезти. Смотрю на ваших обормотов и завидую… что безвозвратно упускаю самое главное, – он опустил голову, и удушливая тоска петлёй сдавила горло, заперев слова в груди.
Подошёл Галлямов, сел рядом с командиром, и, вероятно, не расслышав всего диалога, злобно вступил в разговор:
– Чего там завидовать? Я уже и порол своего, и жена его стихи заставляет учить без конца, чтобы по улице не болтался. Один хрен, день через день какие-то проблемы подкидывает. Организовалась троица! Я только и слышу: то мушкетёры на стройке гудрон подожгли, то на берегу реки, что-то палят и взрывают, то залезли на склад связи, то на инженерный, то с дерева свалился – всё пузо до сих пор в зелёнке. А с лентами этими, что устроили? А сегодняшний металлолом? Да хрен с этим железом, ладно. А если часовой бы заметил и, не разобравшись, пальнул? Уже не говорю про патроны…
– Какие патроны? – удивился Славин.
Галлямов посмотрел виновато на командира:
– А Вы не в курсе? Валентина Петровна, значит, решила не расстраивать. Только прошу, товарищ полковник, меня не сдавайте. А то, как-то некрасиво получается…
– Ну, давай, Тимур, рассказывай, что за патроны? – Славин скривился, как от зубной боли, поняв, что придётся последовать примеру Галлямова и всё же хоть раз выпороть сына.
– Жена моя отпросилась дней десять назад с работы, в обед. Слышит, на пустыре за арыком у дома, хлопки какие-то. Идёт туда… Короче, сделали они из водопроводной трубы самопал. Кто-то им один конец помог заварить, прорезь, явно автогенам прожёг. Из свинца залили внутри подобие казённика под автоматный патрон. Какой-то курок из гвоздя со жгутом примастырили. Ну и испытания проводят, пока все на работе и не слышат. Галя моя, Вы же знаете, ещё тот янычар – взяла хворостину, и как отхреначила обоих! Я вечером, когда увидел, говорю: «Ты с ума сошла? Зачем так пороть, ребёнок сесть теперь даже не может». Она хватает эту хворостину и на меня с матами: почему, мол, дети с патронами играются? Где они их находят? Мы все мудаки и всё в этом роде. Еле успокоил. До сих пор, правда, не поколол оболтусов, кто сваркой им помог. Молчат, партизаны хреновы.
Смешного мало. Разговор о личном, сам собой превратился в педсовет.
– А я думаю, почему мой за столом перекошенный сидит? Сказал, что ударился, – ухмыльнулся Славин. – Молодец, Галя, – нашёлся наконец-то строгий родитель. Правда, сегодняшний металлолом свидетельствует, что нужно добавить. Так, Тимур, коль пошла такая пьянка, рассказывай – может, я ещё чего-то не знаю? А то Валентина Петровна добренькая, чувствую, сынуля мой, вообще от рук отбивается.
Тимур хихикнул и озорно посмотрел на Кузнецова.
– Про кольца, знаете?
– Так-так-так… – командир откинулся на спинку стула и натянуто улыбнулся, – нет. Говори.
– Только, Венадий Иннокентьевич, не упоминайте