очки, ветровку с капюшоном и впервые в жизни идет днем в парк. Первые несколько минут он улыбается…
Новый импульс. Лера обернулась открыто. Подросток выступил из-за колонны и замер, как бы проверяя, не остался ли для них невидимым. Магия не работала.
– Вы меня видите? – сокрушенно произнес он. – Извините.
– Вот! – воскликнул Эдуард, умиленно проводив его взглядом. – Благородная душа, запертая в теле вора! Как это работает? Душа, например, у человека светлая, замечательная, но поломка в одном гене делает его клептоманом. Как его судить?
– Ты Андрея наслушался? По закону.
– Ну конечно! Ответ Хайруллина. Мне кажется, если спросить Хайруллина о том, как правильно подтираться, он бы всерьез полез за уточнениями в административный кодекс.
– Душа – это только фигура речи.
– Не скажи. Где-то есть это зернышко, из которого прорастает все остальное. Искра, только мы ее еще не разглядели.
– Видимо, она гаснет, когда ты первый раз дрочишь или врешь маме. А может, просто от времени.
Эдуард приуныл.
– Так что там с этим «Нетопырем»?
– Да там дальше фантастика начинается, неинтересно.
Проведя рокировку с коллегами, они отправились ждать Ханчарию на стоянку. Эдуард маялся рядом с Лерой, замершей с молчаливым послушанием дрессированной собаки. Он поставил ногу на скамью, чтобы подтянуть шнурки, и тут же попал под залп женщины, растрепанной и раскрасневшейся от тяжелых сумок.
– Мужчина, а вы не видите, что это скамейка? Ничего, что на ней люди сидят?
– Задумался! – улыбнулся он ей – точно сверкнуло солнце на бронзе. – Извините, мадам.
– Какое хамство! Если вы еще раз свои лапы задерете, я позову охрану!
Улыбка не сошла с его лица, пока высокомерный взор прохожей не разнялся с ним.
– Твоя очаровательная ухмылка уже лет десять не работает, да? – съехидничала Лера.
– А я не отвечу тебе на это. Я буду выше этого. Мне вообще ближе тот пацан, чем ты и эта баба. Он хоть и воришка, но с чутким сердцем. Он в банкноте не видит человека, потому и ворует. Если б он увидел, как человека огорчил, то и не воровал бы. Вот что у нее за нужда поругаться с первым встречным?
– Да красивая у тебя улыбка, не заводись.
– Она ж везде скандал ищет: из-за места в автобусе, из-за очереди, из-за шумных подростков. Понимаешь? Происходит неприятность, а она эту неприятность пытается преумножить, чтобы всем досталось. Черная щедрость. У нас как будто прошивка такая: недолюбливать тех, кого вместе с тобой заперли в магазине, в автобусе, перед кабинетом, в стране одной. А в чем они виноваты? Человек, может, сам из последних сил держится. «Извините» вот тоже пропускаем мимо ушей.
– Какой-то ты взволнованный, Перс.
– Меня, Лерка, волнует, что, как ни старайся, а вокруг одни дэвы. Все спешат расплеваться, а добро придерживают, как будто копят на что-то. А там, где его ценят, туда нищих духом пускают. Сразу надо уметь прощать, нечего ждать.
– Прости Гошу, Перс.
– Да пофиг на Гошу. – Эдуард оглядел пустынную замкадную парковку буднего дня. –