и необходимость, 1972].
«Всякое утверждение о совокупностях разложимо на утверждения об элементах совокупностей и на суждения, которые описывают совокупности в их полноте. А элементарные суждения выступают аргументами истинности суждений», – пишет Л.Витгенштейн (1889-1951). По мнению автора, смысл философского текста заключается в том, что «все, что может быть сказано, должно быть сказано четко». Он считал, что «чем яснее мысли выражены – тем точнее их острие входит в голову» [Витгенштейн Л. Философские исследования, 1953]. Для исключения многомысленности и принципиальной неточности, по его мнению, философский формализованный язык должен быть содержать логику суждения из области естествознания и литературы, высказанными предельно четко и ясно. В той или иной мере, ряд философов применяют подобный формализованный стиль (Дж.Маргулис (1977), М.Раулендс (2005) и др. [Маргулис Дж. Личность и сознание / пер. с англ., 1986; Раулендс М. Философ на краю вселенной, 2005].
Нужно отметить, что практически изначально в фокусе внимания экспериментальной философии находится интуиция. Интуицию идентифицируют с выводами первой системы, как убеждения, которые мы формируем спонтанно, без сознательных рассуждений, источник которых мы не можем идентифицировать интроспективно. Когда мы развиваем предложение или контент, интуиция этого контента должна казаться нам истинной. В этом аспекте, философы-экспериментаторы надеются получить удовлетворительное представление об интуиции и ее психологических основах.
Позитивная роль экспериментальной философии в том, что она может эмпирически проверить и выдвинуть утверждения об интуиции в каждом из этих случаях: интуиции, используемой для проверки нормативных теорий, интуиции относительно того, является ли данный случай примером концепции, интуиции о правильном применении слова, интуиции об общих принципах и интуиции об особенностях дискурса или практики.
Утверждение морального реалиста о том, что реализм лучше всего отражает обычный моральный дискурс и практику, было поставлено под сомнение несколькими экспериментами, исследующими степень, в которой люди являются интуитивными моральными релятивистами. Дж. Гудвин и Дж. Дарли задались вопросом, будут ли субъекты относиться к этическим утверждениям как к объективным, и как они могут отличаться от отношения к утверждениям о научных фактах, социальных условностях и вкусовых ощущениях.
Экспериментаторы дали испытуемым ряд утверждений во всех трех областях и попросили их оценить свое согласие с каждым утверждением, а также указать, считают ли они это правдой, ложью, мнением или отношением. Результаты показали, что в целом люди склонны относиться к этическим утверждениям как к более объективным, чем заявлениям об общепринятых или вкусовых ощущениях, но менее объективным, чем изложения фактов. Более интересно то, что субъекты рассматривали разные этические высказывания как более или менее объективные в зависимости от содержания