как собака, сдохну, а найду счастливого духа! Он мне укажет путь. Проклятые куланы8 его спугнули!
Оглянувшись назад, он не увидел кожаной лодки, но услышал всплеск воды от весла.
– Эй, Буриш! Хватит уткой плавать! Поставь на караул надежных нукеров. Зарежь барана до восхода солнца! Не забудь сварить курдюк с печенью. Я вернусь утром.
– Хорошо, – донёсся со стороны реки грубый голос.
“Шайтан из глотки, что ли урчит – совсем не похож на голос лучника”, – подумал Наран, дотронулся рукой до ожерелья из сердолика, любимого камня Пророка, чтобы отвести дурной взгляд, смотрящий на него прямо с чужого растаявшего от солнца неба.
Он вспомнил прекрасную жену Дамиру, пахнущую терпкими степными травами и цветами. Её украшения из раковин каури, пронизи, коралла, монет; браслеты и кольца позванивали в легком танце. Она бежала к нему навстречу…
Далеко остались родные места.
Тайбуга, по секрету, послал их отряд разведывать лесную землю, чтобы построить ханскую ставку и покорить местные племена.
Побывав в гостях у вогулов, услышав о древнем капище, захотелось Нарану взглянуть на Золотого идола, который испускает неистовые вопли, пугая людей и зверей.
Хмельным напитком, приготовленным из кобыльего молока и свежей крови забитой лошади, подпоил доверчивых охотников, разузнал, где находится остров на болоте, кинулся, не мешкая, помышляя завладеть изваянием, ради Аллаха, избавить неверных от шаманов.
Сгоряча не взял никого из воинов, пожалел боготворимого коня. Не жажда богатств ослепила ему разум, а миссия очищения язычников.
Мёртвые берёзы – призраки водили кругами по хрустящему леденистому мху. Толкали в талую зыбь.
Нащупал Наран еле заметную тропу. Прошёл по ней всего ничего. Навстречу вылетела стрела, пущенная из самострела. Хорошо, что с детства приучился увёртываться от стрел. Не рискнул дальше идти по тропе.
Ни на шаг не подкрался к цели. Два дня кидался от болота к болоту, прогибался шатким ковром под ним мох, мешали идти рубиновые кочки, усеянные прошлогодней клюквой, тлеющей искрами на фоне снега.
Никаких примет: кругом рыжий мох и чахлые деревца в туманной дымке. Холодной ночью мерцали звёзды.
Нельзя было лечь, не найдёшь сухой земли. Промокли ноги и одежда от злой воды. А заветного острова и в помине нет.
На третье утро, когда он уже падал от изнеможения, внезапно в отдалении блеснула речка. Отодвинулись болота. Безвестная протока заградила путь.
На возвышенной гряде, не заливаемой водой гриве, росли вперемешку берёзы, мрачные кедры и лиственницы.
На рыхлом снегу покоилось обтёсанное бревно. Присел на него Наран, решил перевести дух. Слетелись, закричали над ним птицы. Дрогнуло, перекатами прокатилось эхо.
С грохотом упал перед ним чёрный камень. И жуткий рёв ветра пронёсся по воздуху. Кто-то неведомый желал ему напасти смерти. Без сомнения – лютый демон! Камни кидает. А гор-то рядом нет!
Струхнул Наран.
“Вай,