ать.
– Было же десять!
– Я тебе что, на торгаша похож? Либо плати, либо пешком…
– А… можно я пять хейров вам потом отдам? – извозчик поджал губы, – Я же не отстану! – предупредил парнишка, засунув руки в карманы потрепанных брюк и выудив оттуда смятую купюру, – Вот, нате! Только подвезите, меня там ждут… – и, не дожидаясь ответа, он запрыгнул в телегу, чудом не помяв мешки с фруктами, семенами и ящики, набитые всякой дребеденью…
Эрик никогда не жаловался на провинциальную жизнь. В чем-то она была даже лучше столичной жары, шума и ветра. Свобода мысли, еще зеленеющие равнины, невысокие домики и живописные клубы дыма, исходившие от немногочисленных заводов пусть и не могли заменить всполохи разноцветных фейерверков и красно-желтых флажков, развешанных на каждой улице в преддверии праздников, которые устраивала королевская семья, ничто не мешало семье Эрика каждые выходные приезжать в Дахан и веселиться. А так… городская суета не очень подходила бунтарскому духу парня – в его характере было скорее качаться на самодельных качелях возле дома, лазить по деревьям и свешиваться вниз головой, петь песни с соседями у костра и прочие радости жизни того, кому пошел шестнадцатый год. Вскоре, правда, веселья в жизни немного поубавилось – отец Эрика пообещал, что если сын не займётся каким-нибудь приносящим доход трудом, он его отправит на завод, как и старшего брата. Эрик не нашёл дела – но нашёл друзей, даром, что ради них ему приходилось мотаться в столицу, потратив больше двух часов на дорогу. А потом, побегав по улице и обсудив какие-то грандиозные мечты, возвращаться домой – а потом на завод, потому что со средним ребёнком редко кто что-то обсуждает…
– Так почему пятнадцать хейров-то? – спросил Эрик, почесав затылок и думая о том, что оставшиеся пять хейров ему все равно вряд ли отдать. Извозчик отвлёкся от насвистывания какой-то грустной мелодии про влюблённую из далеких краев и неодобрительно фыркнул, подстегнув лошадь поводьями.
– Налоги, парень, налоги… – буркнул он, – Неужто не слышал? Цены, вон, поднимаются… опять…
– Ну как поднимутся, так и спустятся? – усмехнулся Эрик, высунувшись из телеги и подставив растрепанную шевелюру прохладному ветру.
– Дай святые… – извозчик покачал головой.
– Дадут, не сомневайтесь! – Эрик махнул рукой. Его мало волновало повышение цен – пусть именно по жителям провинции это обычно било сильнее многих. Заработать-то всегда можно! Вон брат на заводе, отец на заводе, мать подшивает одежки, скоро сестрички вырастут – и, кто знает, может, землю обрабатывать будут… Сажать там яблоки, хурму, картошку, если приживется… А Эрик… Если бы можно было зарабатывать на веселье, он бы был Гальфретским миллионером. Но пока оставалось веселиться без денег… и быть должным пять хейров за быстрый путь до столицы.
Впереди показались круглые башенки сторожек с острыми шпилями и развевающимися флагами с изображением красно-желтого солнца с каким-то научным символом в центре, который ночью светился то ли из-за особой краски, то ли просто так. Невысокие дома песчаного цвета с покатым крышам и узорчатыми балкончиками отражали свет, исходящий и разноцветных витражных окон. Был слышен редкий и негромкий смех, гомон и веселое бряцание смешных блестяшек, которые висели на прилавках и частенько привлекали детское внимание. Эрик нередко восхищался ночной Астарией. Было в ней что-то магическое – как малиновое солнце медленно опускалось на горизонт, как светлые точечки звезд складывались в странные и необъяснимые фигуры – почему-то в деревне чистое ночное небо не вызывало предчувствия чего-то сказочного – просто смотрели на небо и говорили: завтра дождя не будет. Дождя действительно не предвещало – погода была на удивление хорошая, с лёгким ветерком, которые ерошил и без того непослушную русую шевелюру парня. Эрик выскочил из повозки, как только она выехала на улицу, мощеную ровными плитками, которые в их цветах создавали яркие волнистые узоры, бросил вслед извозчику бойкое «спасибо» и помчался вперед.
Пробежав мимо вордовского патруля, мимо пары высоких фигур в чёрных кожаных куртках, которые весело переговаривались о чем-то и, казалось, совершенно не вписывались в яркий и необычный вид столицы, Эрик свернул за угол и влетел в открытую дверь уже знакомого двухэтажного дома, который стал пунктом его встреч с приятелями, поздоровался с поседевшей женщиной в расписном платке, которая вечно либо вязала, либо рассказывала небылицы, либо продавала солдатам привезённый из, как она заверяла, торговых городков, где стоил немалых денег, алкоголь, либо кормила ребят пирожками с апельсином, проигнорировал ее ворчание о том, что, дескать, негоже детям бегать по городу в такое позднее время и, пробежав пару узких лестничных пролётов, остановился перед дверью, за который слышались высокопарные речи, произносимые деланно-гнусавым голосом, и постучался.
– А, явился! – дверь открыл Женсен, парень года на два старше Эрика, все в том же завязанном странным узлом цветастом галстуке, – Поздновато ты сегодня, друг мой… – он состроил осуждающую физиономии. Эрик рассмеялся и обнял приятеля за плечи. – Пароль?
– Смеёшься? «Умер король!» – дурацкий пароль придуманный