конечно, любила меня, но ее любовь была словно замороженная. Казалось, она просто не знала, как проявить свои чувства, или, быть может, они замерли в той стуже, что жила в наших сердцах и в обществе в те времена.
В воскресенье я снова возвращалась в общежитие. Вся жизнь казалась мне настоящим днем сурка. В голове крутилось только одно: «Манечка, надо быть сильной».
Глава 8
Одним весенним днем, когда первые лучи солнца едва проникли сквозь окна общежития, я проснулась, ощутив странное давление внизу живота. Взгляд упал на простыню, испачканную пятнами крови. Страх сковал меня ледяной хваткой, я поняла – что-то происходит. Начались месячные.
Эта тема считалась запретной, оставленной для бесконечного самоисследования. Взгляды соседок были полны смущения и неопределенности, как будто каждая из нас оказалась на грани большого и необъяснимого открытия.
Стыд проникал в каждую клетку, будто был вбит глубоко в наши сердца и души. Мы боялись этой темы не только из-за ее физической природы, но и из-за общественных установок, которые нас окружали, подавляя и заставляя чувствовать себя неполноценными и грязными.
С течением времени я заметила, как изменилась моя фигура. Грудь стала более выразительной, а формы – женственнее. Длинные волосы, округлая грудь делали меня старше своих лет, а взгляды мужчин заставляли ощущать себя одновременно королевой и добычей на охоте. Странное чувство.
Той же весной, когда мне было всего тринадцать, я шла домой со школы. Вдалеке маячил мотоцикл, за рулем сидел мужчина средних лет.
– Привет, девчонка, куда такая одна идешь? – спросил мужик, остановив драндулет рядом со мной.
– Домой, – ответила я, чувствуя легкий страх.
– Ну так подвезу тебя, чтоб не шататься пешком. Давай садись, – предложил он, мотнув головой на мотоцикл.
Я села.
Тревога нарастала с каждым километром, и когда он наконец остановился у деревни, я почувствовала облегчение, до конца не осознавая, что вот-вот могла перейти черту между детством и взрослой жизнью.
Когда я слезла с мотоцикла, из дома с плетью выскочила мама и отхлестала меня на глазах у всех. Было больно и стыдно, и я поняла, что мир вокруг далек от моих любимых сказок. Она ничего не объяснила. Я абсолютно не догадывалась, за что меня избили, почему она плакала и выглядела напуганной, вместо того чтобы обрадоваться, что дочь проведет дома на несколько часов дольше, чем обычно.
Смысл той ситуации я осознала намного позже, когда сама стала матерью. На чердаке дома, в котором мы жили, нашли восьмилетнюю изнасилованную и убитую девочку, когда труп уже начал издавать запах.
В тот момент я простила мать за ее поступок, и, вспоминая, ругала себя за него.
Глава 9
В девятом классе в школу пришел новый математик: сразу после института, маленький, некрасивый, закомплексованный. Он тенью бродил по коридорам, с набором геометрических инструментов