потихоньку начинать садиться, а затем и ходить! – утром, подойдя к моей постели, сказал лечащий врач.
И я стала тренироваться, сначала садилась и сидела несколько минут, смотрела в окно. Затем начинало кружить голову, и я ложилась. Через неделю я уже могла ходить по коридору, держась за специальные перила вдоль стенки. Голова еще кружилась, да и спину я не могла сразу выпрямить, но медленно и уверенно шла на поправку.
Гуреев приходил каждый день, подбадривал меня, иногда, когда голова кружилась очень сильно, он подхватывал меня под руку и провожал обратно в постель.
– На сегодня хватит! – хмыкал врач, и было видно, что он доволен моими стараниями. А я прилагала огромные усилия, чтобы выбраться из болезненного состояния в нормальную здоровую жизнь.
– Приходи ко мне завтра, после обеда, там и поговорим.
Я пришла. Села в большое мягкое кресло, отдышалась, потому что кабинет находился на другом конце длинного коридора, а ходить мне было еще непросто. Александр Владимирович внимательно на меня посмотрел.
Я забралась глубже в кресло и поджала под себя ноги.
– Говорят, тебя мучают кошмары, – протяжно начал он.
– Да, но он один… мне снится один и тот же сон, – боязливо произнесла я.
– Расскажешь? – поинтересовался он.
Я кивнула и все рассказала. Врач слушал внимательно, затем помолчал, немного подумал, покрутил в руках шариковую ручку, и наконец-то сказал:
– Видишь ли, – начал он, – так срабатывает инстинкт самосохранения. После травмы он обостряется, и сознание блокирует память. Так он оберегает тебя от новой травмы. Ведь увидеть вновь то, что привело однажды почти к смерти, может вызвать повторную реакцию или что похуже. А надо сказать, когда тебя привезли, ты была на волосок от смерти.
– Хуже, чем к смерти? – удивилась я.
– Да, ну, например, – он пожал плечами. – К разрушению сознания.
– Вы имеете в виду сумасшествие?
– Да.
Мы долго молчали. Гуреев ждал, а я размышляла над его словами. Он был прав, ведь легко сойти с ума, увидев то, к чему не готов. Но и оставаться в подвешенном состоянии неведения, я не могла.
– Понимаете, – тихо начала, – я словно в замкнутом круге. Как только появляется черная вода, я просыпаюсь. Днем ничего особенного не происходит, все достаточно однообразно: поела, полежала, походила. Наступает вечер, я ложусь спать, и все повторяется снова. Хочется из этого выбраться и, возможно, вспомнить, что тогда произошло! – сказала я и сделала паузу. – А еще у меня постоянно такое ощущение, что я должна разгадать эту загадку. Только вот как, я пока не знаю.
Гуреев хмыкнул.
– На это нужно время. Вот смотри, ведь что такое страх? Это – защитная функция, которая оберегает нас от разрушений, как некая изгородь или забор, – Гуреев подвинул ближе чайный столик, что стоял рядом с креслами,