за прием личного звонка.
– Кто-нибудь еще, кроме Уильяма, спрашивал обо мне?
Она сразу же поняла, что я имею в виду.
– Нет. Все чисто.
– Отлично, спасибо. Как твоя работа?
– Пока неплохо, если корректура статьи о важности накопительного счета в банке – это то, о чем ты мечтаешь. В целом я предпочла бы писать о Джексоне Поллоке [21].
– Нужно верить в лучшее, – сказала я.
– Тебе тоже. Удачи с Сарой!
К десяти утра я находилась в дороге и пребывала в хорошем расположении духа, проезжая по загородным дорогам мимо сосновых рощ, пастельных домов с дубами во дворе, окрашенными в золото и бронзу, и белых березовых перелесков. Виды были такими чудесными! Я почти жалела, что не изучала классических пейзажистов вместо модернистов вроде Пикассо.
Но теперь, когда я находилась лишь в нескольких минутах пути от Сары – от разговора о Пабло Пикассо с его знакомой, я ощущала первый восторг охотника за сокровищами, который видит римскую монету, выглядывающую на месте раскопок.
Как хорошо она его знала? И, кстати говоря, как близко Пикассо был знаком с ней? Что за женщиной была Сара? Мне казалось, что, если все пройдет хорошо, я смогу узнать о Саре больше, чем о своей матери. О моей любимой, скрытной, приводившей в бешенство матери.
Я гадала, была ли Сара подругой Ирены Лагю. «Когда я получу эту работу, Ирена, ты обеспечишь меня информацией для следующей статьи», – мысленно обратилась я к ней. В книжном магазине я обнаружила запыленный каталог ее картин с парижской выставки 1923 года и была потрясена формами, красками и чудесными образами женщин, созданными с точки зрения другой женщины, а не мужчины. Но, как и Пикассо, Лагю находилась во Франции. Как я могла добиться интервью с ней?
Наконец, я нашла Чир-Холл, и он оказался очаровательным каменным домом среди кустов и высоких деревьев, окруженным старинной каменной оградой. Длинные веранды обрамляли фасад на обоих этажах здания.
На звонок ответила неулыбчивая горничная в накрахмаленном белом переднике.
– Скажите, пожалуйста, миссис Мерфи дома?
– Возможно, – ответила горничная. – Это зависит от того, кто спрашивает.
– Кто это, Марта? – окликнул голос изнутри.
Стройная женщина в твидовых брюках и черном свитере вышла на крыльцо и встала рядом с горничной. Я узнала ее по нескольким журнальным фотографиям, которые мне удалось найти. В этом году ей исполнялось семьдесят лет, если верить датам из старых газетных статей. Ее кудрявые светлые волосы посеребрила седина. Она все еще была красива и выглядела моложе своего возраста, но в ее глазах застыла печаль. «Она потеряла двух детей», – напомнила я себе. Когда она в последний раз смеялась?
– Доброе утро! – пожалуй, чересчур приветливо сказала я и протянула руку. – Меня зовут Алана Олсен.
Сара пожала мою руку, но не улыбнулась.
– Мы знакомы?
Ее голос был глубоким и насыщенным, как густой мед.
– Еще нет. Вы миссис Мерфи? – Я улыбнулась. –