только сведения о последнем пристанище президента. Главное, что поведал ему Пятс перед смертью, – что во время транспортировки в Бурашевскую психбольницу ему удалось спрятать в Тургиновской церкви важные документы, которые необходимо отвезти в Эстонию и там вручить верному человеку.
– А я струсил, – закончил рассказ Щербатов. – Долго сидел, пуглив стал. Через месяц решился-таки, приехал в Тургиново, но документов в церкви не нашел. Подумал – пацаны нашли да выбросили. Даже обрадовался – не судьба. Но много позже по «Голосу Америки» услышал про письма президента Эстонии Пятса, написанные в заключении.
– И что это значит? – недоуменно спросил Понизов.
– Значит, нашелся кто-то посмелей меня… А знаете, как меня выпустили? – Щербатов вдруг вернулся к началу разговора. – Начальник райотдела Сипагин самолично ко мне в ИВС (изолятор временного содержания. – С. Д.) приехал. Показал санкцию на арест и предложил свободу в обмен на мой бизнес. У него, оказывается, у брата в Кувшиново схожее дело. Расширяться надумали. Я согласился. Там же и все бумаги при нотариусе оформили. Всё штампы ставил. Так раззадорился, что аж постановление об освобождении заштамповал. Так что я отныне люмпен! – он горько засмеялся. – Возвращаюсь во Францию. С чем уехал, с тем и вернусь.
Он насмешливо щелкнул себя по ширинке. Понизов взъярился:
– Борис Вениаминович, не смейте так! Не дело уступать поляну негодяям, когда дождались, наконец, своей свободы! Вы-то, как никто, ее выстрадали.
– Это не та свобода, – возразил печально Щербатов. – И – полно вам, Коля! Эти ли, другие. Да я уж и документы оформлять начал. Думаю, недолго займет. Французского гражданства меня никто не лишал. А вот вы попробуйте. Мне всегда казалось, что у вас получится. Есть в вас тяга к новому, неизведанному. Да и крепость – чтоб отбиться.
Щербатов достал крест Пятса, протянул Понизову.
– Оставь себе, – всегда державший дистанцию, он вдруг перешел на «ты». – Он еще просил: если когда-то церковь в Тургинове восстановят для отправления культа, отнести этот крест туда. Мне уж не судьба.
Понизов тихонько закрыл за собой калитку. «Ушастик» так и стоял посреди дороги. Местные водители, зная хозяина, не гудели. Осторожно объезжали по обочине.
Так скверно ему давно не было. Домой, как часто в таких случаях бывало, совершенно не хотелось. Поехал в Тверь, на «конспиративную» квартиру.
В чем преимущество старенького «запорожца»? Можно бросить на ночь – не сильно напрягаясь. Правда, разок всё-таки сняли колеса. Понизов даже посочувствовал чудаку, польстившемуся на разношенную, как старые калоши, резину. Но, в сущности, головной боли брошенный без надзора «ушастик» не доставлял. Допыхтел до места назначения – уже удача!
Понизов выбрался из машины. С силой хлопнул дверью, – иначе не закрывалась. От подъезда отделилась тень.
– Николай Константинович! – окликнула тень. Вышла на свет и обернулась Светланкой. Кровь ударила Понизову в голову.
– А я вас заждалась. Долго