самой высокой башни замка на раскинувшиеся по окрестностям шатры и бивуаки, – ты только оступился, мой дорогой, но еще не упал. Во Франции есть руки, способные тебя поддержать. И у меня еще есть надежда!
По сведениям, которые она получала, недовольных в стране было много. За пять лет раны, нанесенные под Азенкуром, не затянулись. А тут еще прошел слух, что в начале лета английский король, получив всё, чего хотел, величаво отбыл в Лондон, чтобы полностью отдаться подготовке крестового похода. Вместо себя в Париже с безумным королём и безразличной ко всему королевой он оставил брата – герцога Бэдфордского, который фактически стал новым правителем страны и к началу осени уже успел показать хозяйские зубы всем, кто имел несчастье потерять близких под Азенкуром или выражал сочувствие дофину.
– Я так поступаю у себя на конюшне! – говорил приехавший в Пуатье по осеннему бездорожью барон де Ре. – Сначала секу конюха, а потом оставляю кого-нибудь следить, чтобы он не отлеживался на соломе… Но Франция – не конюшня, черт подери!
Воспитанного дедом-еретиком барона буквально распирало от негодования и нетерпеливого азарта!
Любитель авантюр, драк и запретных плодов, он самым скандальным образом выкрал из отчего дома свою кузину Катрин де Туара, чтобы жениться на ней вот так – романтично и дико, без традиционного благословения родни. Однако медовый месяц долгим не был, потому что в самый его разгар в замок Тиффож, где молодые наслаждались уединением, прибыл тот самый дед-еретик – достопочтенный мессир де Краон, который жаждал отчитать внука не столько за бестолковость женитьбы, сколько за её несвоевременность.
– Стыдно, сударь мой, – выговаривал он. – Сам я стар, чтобы воевать, но готов хоть сейчас схватиться за оружие! И вам греть бока на перинах не позволю! Как не позволю, чтобы славный трон французских королей запятнала задница, покрытая бесчестьем Азенкурской бойни!
Двадцать лет назад, на испанской границе, господин де Краон был в числе тех, кто приветствовал приехавшую вступать в брак молодую Виоланту Арагонскую. И хорошо запомнил возникшее тогда ощущение, что «эта девица за прялкой долго не усидит».
– Вот увидите, наш герцог Анжуйский станет не столько королём Сицилийским, сколько «угодником Арагонским», – похохатывал де Краон, изрядно набравшись горячительного во время застолья, устроенного Виолантой. – Но я таких дамочек люблю… когда они мне не жены…
Теперь же, возмущенный сверх меры договором в Труа, старый безбожник созвал всех подчинявшихся ему дворян и, вытащив внука из теплой постели, велел ему ехать к дофину, «под крыло Иоланды Анжуйской».
– Эта дама знает, что делает. И если ей не удастся вернуть трон нашему принцу, это не удастся уже никому!
Жиль де Ре подчинился охотно. Оставил юную жену на попечение мессира де Краон, а сам весело и азартно пополнил ряды сторонников дофина, приведя помимо своих и дедовых вассалов еще и перекупленный им отряд итальянских наемников.
– Сицилийской