никогда не были особенно близки…
Подобные разговоры стали повторяться всё чаще, но долго вестись они не могли. И, как бы ни был Ла Тремуй ослеплен любовью и оглуплён счастьем каждый день видеть это прекрасное обожаемое лицо, наконец и он понял, что пора решительно объясниться, иначе мадам Катрин укажет ему на дверь.
Проведя бессонную ночь за поиском слов, которыми можно было растрогать сердце красавицы, этот ловкий интриган еле дождался часа, когда можно будет к ней явиться. Но стоило им оказаться лицом к лицу, как чувства и мысли перемешались, и объяснился Ла Тремуй небывало косноязычно.
Краснея, словно мальчик, он понес какую-то околесицу про прекрасные глаза, про незабываемые часы, проведенные возле мадам Катрин, и завершил всё таким вульгарным намеком на близость, что сам смешался и замолчал, не смея поднять глаза на свою богиню.
– Так вы желаете стать моим любовником, сударь? – услышал он через мгновение абсолютно равнодушный голос.
Мадам Катрин смотрела так, как смотрят женщины нисколько не сомневающиеся в природе тех чувств, которые они внушают всем мужчинам без разбора. Ла Тремуй ей не очень нравился и, конечно же, ничем не затронул её сердце. Но, умело разбираясь в страстях, мадам Катрин прекрасно поняла, что чувства его неподдельны, и решила ничем не пренебрегать. Болезненно честолюбивый муж – господин де Жиак – никогда не отличался великодушием и тем особенным благородством, что присущи людям истинно властным и уверенным в себе. При жизни герцога Бургундского он трусливо помалкивал, зато теперь мог поквитаться за все и отправить мадам Катрин в монастырь, прибрав к рукам её приданое. В подобной ситуации отвергать заботу и покровительство Ла Тремуя было глупо. Но ещё глупее было бы принять их сейчас, когда сидя вдали от двора, граф собственными руками сводил своё влияние к нулю.
– Что же вы молчите? Вы желаете лечь со мной в постель?
– Я желаю обладать вами всегда, – пролепетал сбитый столку этим странным тоном Ла Тремуй.
– Но я замужем, сударь.
– Я тоже женат…
– Тогда вам лучше отправиться к жене и постараться полюбить её.
– Зная вас, это уже невозможно.
Мадам Катрин пожала плечами.
– Как хотите. Но пока я замужем, ничто не заставит меня осквернить священное таинство брака.
Это пренебрежение и откровенная насмешка пробили, наконец, брешь в смятенной душе. Ла Тремуй понял, что оскорблен.
– Герцогу Бургундскому вы это тоже говорили? – вскинулся он, не думая о последствиях.
Глаза мадам Катрин холодно сверкнули.
– Станьте герцогом Бургундским и узнаете.
После таких слов кому-то определенно следовало уйти, но оба продолжали молчать и ждать.
«Если этот господин готов ради меня на все, – думала мадам Катрин, – он должен прямо сейчас догадаться, что мне нужно. А если он, ко всему прочему, еще и глуп – пусть убирается ко всем чертям!».
– Значит, пока вы замужем…, – медленно начал Ла