новой порции унижений.
Почесав как следует ногу, Костя прочапал в класс, хряснул сумкой об парту, уселся и обозрел. Вокруг кипела жизнь.
– …Пики козыри!..
– …Что у тебя вот тут написано, я разобрать не могу?…
– …А он мне такой: да че ты ломаешься…
– …Вилка, ты геометрию сделала?..
– …И че, ты с ним поехала?..
– …А я вальтом!..
– …Тут? «Квазипараболическая зависимость»… ну чего уставилась? Я, что ли, это выдумала?
– …Вилка?.. Вилкаа?… Ну Виола?!..
Училка за столом сосредоточенно листала бумажки, слегка морщась от особенно громких выкриков. Костик опять против воли засмотрелся, но тут его пихнули. Сосед по парте Вася Казанский устраивался на стуле, основательно отдуваясь. Тяжело, наверное, такую кучу мышц таскать…
– Вась, не тяжеловат тулупчик?
Казан уставился непонимающе. Нет, тупым он не был, отнюдь, но реакции у него были… как бы сказать… в первую голову физические. То есть если бы Костик на него замахнулся, то улетел бы за ближайший горизонт, не успев даже руку до конца поднять. А вот абстракции Васе давались труднее.
– Чего ты? Чего тяжело?
– Забей, Вась. Геометрию сделал сегодня?
Все еще погруженный в предыдущий вопрос сосед оживился и расцвел:
– Да ты че, нет, конечно! Давай!
– Да я тоже нет, – обломал его Костик. – Вон, Вилк… Виола точно сделала, у нее спроси. А я у тебя потом. Только там очередь.
– Подкааалываешь, да? Мне у Виолки всегда без очереди! – Вася выбрался из-за парты и потопал в соседний ряд. «Гордо реет наш Казанский, Терминатору подобный»: случайный экспромт Леськи Лапиньш разошелся в свое время по всей школе. Костик проследил Васин путь до парты Агапенко, среди разбегающихся, как куры, одноклассников, и в который раз удивленно спросил кого-то внутри себя: «Ну как это, а?» Влюбленность Казана в Вилку он еще мог понять: ничего удивительного, чудовище и красавица; но какого хрена умница Вилка обратно втюрилась в эту гору?? И какого черта так безальтернативно??
Вилка, собственно, оставалась почти единственной в классе девчонкой, так и не вступившей за три последних года в Клуб Бывших Девок Хоева. (Байкова, понятно, не в счет, а Диляра дальше лифчика не пустила). Невзирая на Вилкину всестороннюю прекрасность, инстинкт самосохранения не позволял Костику наставить Васе рога. Даже по пьяни. Даже под дурью. Даже когда она сама напрашивалась (было, было, чего уж там). Просто отключал, подлец, один небольшой орган в подопечном организме – и хоть башкой об стену бейся.
– …Хай! Слышь! Перекинемся?
С задней парты махали приглашающе. Что ли, действительно, пойти? Сколько там еще перемены? Ээ, три минуты…
– Не, пацаны! Не успеем уже! На следующей!
– А че, все, что ли? Сколько? Три? Да ну нафиг, успеем еще раз! Давай, Хай!
– Не,