сестра их любила. А так мы читали учебники, энциклопедии по травам, сборники про всевозможную нечисть, с которой есть вероятность столкнуться, – задумчиво припоминаю я.
Елена сочувственно улыбается, откидывая светлые волосы назад.
– Романы интереснее. Я даже Аарону дала один, надеясь, что он станет чуть… внимательнее. Я бы сказала «романтичнее», но это точно не про него, – фыркает принцесса, с укором оглядываясь.
– Не знаю, чем описания поцелуев мне в этом помогут. Это я и так умею, – в тон принцессе откликается парень.
Его ответ прозвучал настолько возмущённо, что я сама едва сдерживаю смех, и мы удивлённо поворачиваемся к нему. Впервые за всё утро на его лице появляется лёгкое смущение.
Мы добираемся до части дворца, где располагается лечебница. Проходим мимо коек, вглубь, чтобы встретиться с главным целителем и проверить запасы. Но, почуяв знакомые запахи лечебных трав и обеззараживающих растворов, увидев сероватые простыни на кроватях, я чувствую, как у меня начинает перехватывать дыхание. Елена проходит вперёд, а я замираю перед одной из постелей, хватаясь за спинку. Грудь лихорадочно поднимается и опускается, дыхание постоянно сбивается, и я хватаю ртом воздух, когда сознание подкидывает мне всё больше воспоминаний о сестре в крови. Мне нечем дышать.
У меня паника. Я уже мертва! Мне не нужно дышать, я не могу умереть. Это просто смешно!
Первый приступ паники случился сразу после смерти Анны, и с тех пор они иногда меня накрывали, но после гибели сестры я прожила недостаточно долго, чтобы начать воспринимать это как проблему. Однако теперь приступы паники мучают меня даже после смерти, когда бояться уже особо нечего.
Пытаюсь ругать себя за эту глупую слабость, но продолжаю задыхаться. Может, для всех живущих здесь история моей сестры – уже старая пыльная сказка, но для меня прошло лишь несколько недель. Годы в могиле я не помню.
Аарон берёт мою ладонь и начинает массировать, разминая пальцами. Его странные прикосновения меня так удивляют, что картинки прошлого перестают возникать перед глазами, и я поднимаю взгляд на парня. Он сосредоточенно смотрит на мою ладонь, продолжая разминать её.
– Тебе ничего не угрожает, – расслабленно говорит молодой человек.
– Я и не…
Он резко поднимает взгляд, и я замолкаю. Удостоверившись, что я не буду продолжать, он вновь сосредотачивается на монотонном действии.
– Всё в прошлом. Она уже давно не страдает. Она далеко и наверняка в намного более спокойном и счастливом месте, чем ты. Поэтому дыши. Ни ей, ни тебе ничто не угрожает.
От звука его спокойного голоса моя паника отступает, дыхание возвращается в норму само собой, и я не могу понять, как он догадался, что я думала о сестре. Известно ли кому-то, что она умерла именно на больничной койке? Передали ли в поверьях, что рану мы зашили и остановили кровь, но всё равно было поздно и Анна умерла через пять дней? После моего обещания отомстить она уснула и больше никогда не просыпалась, сколько бы я ни просила, день и ночь сидя у её кровати. И в тот момент, когда я всё-таки позволила себе