как упоминала линдозерская болотная чудь, спрятана на Изнанке нашего мира.
Говорят, Ворона невозможно убить зачарованным оружием или колдовством. Даже Мечислав, первый жрец, сумел лишь заточить его Рать под землю.
Он возрождается, и у него есть все время мира, чтобы терзать всех нас до смерти. Он питается нашими страданиями. И если у Дарена есть хитрость, то у Ворона – вечность.
У меня же есть лишь половина человеческой жизни.
Я вернулась к Минту глубокой ночью. Соседки еще не пришли: сегодня они будут оплакивать Терна и готовить все для обряда проводов. Может, поэтому Нзир был тих и печален, ветер выл тише обычного, а я никого не встретила по дороге в Женскую башню?
Я распалила лучину и принялась пересматривать свои записи, лихорадочно надеясь найти в них зацепку.
Серый кот спал, растянувшись на постели и подергивая во сне куцым хвостом. Пока я шарила в сундуке, он соизволил проснуться и даже поприветствовать меня хриплым мяуканьем.
– Хорошо, что ты здесь. – Я кинула ему полоску вяленого мяса, а себе достала яблоко. – Поможешь с читальней?
Кот обнюхал подношение и как будто снова заснул. Ну да. Жди от этой животины помощи! К слову, кота у меня язык так и не поворачивался назвать «своим». Он пришел за нами с Минтом в Нзир, но ходил где хотел, иногда терпел нашу еду и ласку и порой, не иначе как из жалости, показывал тайные ходы.
Я откусила яблоко – лежалое, мороженое, но все еще сладкое, – потом подкинула дров в затухающий очаг и продолжила поиски. На дне сундука, среди поношенной тренировочной одежды и одной нарядной рубахи, еще одним приветом из прошлого лежал невероятной красоты платок, а в нем – обрядовый шнур Альдана.
Здесь, в покоях, рядом с его котом и его подарками, так легко было вспоминать его слова, его дом и даже его прикосновения. Но так трудно – лицо. Как будто травник из Линдозера остался где-то в другой жизни.
Что ж, так оно и было. Еще один человек из прошлой жизни…
В груди защекотало, застрекотало, забродило. Слезы выкатились, будто непрошенные гости.
Я закрыла лицо руками. Дыхание жгло тыльную сторону запястий, касалось шрамов, уносило время вспять…
– Лесёна… Грядет новая война. Не возвращайся. Они будут этого ждать.
– Ворон или Дарен?
– Оба.
– А ты?
Я не хотела произносить этого вслух, боялась выглядеть жалкой. Альдан отвернулся, проверяя, надежно ли сидит меч. Это промедление усилило страх перед мучительной неизвестностью, разделявшей нас.
– А я – не буду.
5. Альдан. Разоренное гнездо
В тот вечер думалось плохо. Альдан склонился над картой, разложенной на столе, но муторная духота комнаты отвлекала, не давала сосредоточиться. Он откинулся на спинку резной скамьи, потер виски, а потом резко вскинулся, убрал с уголков карты деревянные фигурки и подошел к окну. Распахнул раму.
Первый снег залетел в гридницу, но молодому княжичу не стало легче. Так он и стоял, долго вглядываясь в лиловые сумерки