был легким, по сравнению с другими. Подумаешь у ребенка пять дней в неделю по восемь уроков и гора домашнего задания. Во втором классе появлялась куча новых предметов, уроков становилось больше, а желание умереть возрастало на миллион процентов.
Выпускаясь, я много думал об этом, даже спрашивал у учителей, почему так. На что мне объяснили довольно грустную вещь: так выявляли гениев. Те, кто справился с нагрузкой, продолжали учиться по такой адской программе. Других переводили в класс по уровню ниже и так далее, пока не будет определен точный показатель ученика. Оказалось, от этого зависело наше будущее, ведь, таким как я и Лу, открыты все дороги, а другим…
К сожалению, те кто находился на нижнем уровне, не смогли после школы получить высшее образование, пусть хоть они с возрастом и стали умнее. Вот такой идеальный новый мир, лучше старого. Только вот, сколько бы я не видел данных из прошлого, тогда было намного лучше и проще, во всех смыслах. В те времена люди были свободны в своем выборе, вне зависимости от успеваемости в первом классе.
Самое грустное, детки богатых и влиятельных родителей учились наравне с лучшими, даже порой не справляясь с этой нагрузкой. Как я это ненавидел…
– Почему… – начала Изабель, вытягивая меня из размышлений. – Почему ты не рассказал о проникновении Лилу в офис владельца «Винта»? – строго спросила она. Мои глаза резко распахнулись и тут же заслезились из-за непривычно яркого света. Черт, эта женщина все продолжала открывать шторы в моей комнате, и похоже ей плевать на все мои просьбы этого не делать. В ее голосе звучал металл, Изабель точно хотела на меня наорать, но она говорила тихо, как всегда, почти пробирающим до костей шепотом.
Лу не могла рассказать своей тете правду, зная какая будет реакция. Поэтому остается один человек. Чертов Генри, вот же предатель. Я так и знал, что его влюбленность не даст нам спокойно проводить поиски дальше. Только не думал, что он так быстро сдастся и расскажет все ей.
– Откуда ты узнала? – спросил я, перевернувшись на спину. Белый потолок казался более приятным, чем свет, исходящий с улицы. Сколько сейчас времени?
Мы с Лилу сидели до трех часов ночи, обсуждая Алана Миллера. Лу была просто в гневе от того, что ей пришлось примерить личину этого урода. Девушка представляла мармеладных мишек, в кислой посыпке, этим человеком, а после лишала их головы ножом для масла, жестко, но справедливо. Когда Лу успокоилась, мы перешли на более нейтральную тему и просто говорили обо всем, даже вспомнили наше знакомство. Тогда мы оба были потерянными, разбитыми от горя детьми, которые потеряли родителей и отчего-то сразу же нашли общий язык. Может быть, так на нас повлияла свежая душевная рана?
✧✧✧
Неужели душа может так сильно болеть?
Саднящее чувство внутри пыталось поглотить меня. Слезы то и дело выступали на глазах и скатывались по щекам, опаляя их огнем. Смущенно утирая мокрые капли, смотрел на женщину, которая вела автомобиль по автостраде. Она молчала и время от времени поглядывала на меня, наверное, проверяла не притронулся