здравоохранения! Какое счастье, что у нас теперь есть вы – широкой души человек! Не сочтите за наглость, но я хотела бы спросить: учитывая все неоспоримые достижения, необходимо ли что-то менять в существующей системе?
– Основное, на что нужно обратить внимание, это повышение эффективности работы. Все наши кадры – результат тщательного отбора…
Прошел час. Большинству журналистов в зале хотелось спать (и немножко умереть). Ева терпеливо ждала подходящего момента. Сумка с документами была открыта, пальцы нервно сжимали диктофон.
– …и я не устаю вам повторять: наше главное богатство – это дети. Для их лечения мы используем только самое лучшее! – продолжал разглагольствовать министр.
Если до этой минуты Ева еще раздумывала, стоит ли открывать ящик Пандоры, то сейчас стало кристально ясно: момент настал. Она вправе озвучить все, что не давало покоя последние месяцы. Проглотив комок в горле, журналистка уверенно подняла руку.
– Ева Воронецкая, «Стрим. Ру». Господин министр, как вы прокомментируете следующие факты: в этом году зафиксированы 734 детские смерти, вызванные введением отечественной вакцины VFC. – В ту же секунду по залу пронесся напряженный гул. – Исследования доказывают, что немецкий аналог не имеет подобного токсического действия, но он почему-то не получил лицензии и доступа на рынок.
На долю секунды лицо министра исказила гримаса страха. Он закашлялся, судорожно схватил бумаги и, не глядя, попытался положить обратно, промахнувшись мимо стола:
– Ваши сведения не являются достоверными…
– Сомневаетесь? Вот доказательства. – Ева взмахнула стопкой документов. – И наконец, самое главное: не связана ли закупка дорогостоящей VFC с тем, что компанией-производителем владеет ваш сын? Разумеется, не напрямую, а через сложную цепочку подставных лиц.
В огромном мраморном зале повисла оглушающая тишина.
Полгода Ева занималась этим расследованием: изучала сайты госзакупок, консультировалась с фармацевтами, сидела ночами в отделениях интенсивной терапии для новорожденных, разговаривала с теми немногими врачами, которые не боялись правды… И наконец картинка сложилась. Старая, как мир, коррупционная схема. И 734 детские жизни, на которые всем было наплевать.
О своем расследовании Воронецкая не сказала никому, даже Дима с Алисой толком не знали. И сейчас, стоя посреди мрачного холодного зала, Ева физически ощущала, как тревожные и опасные взгляды впиваются в нее.
– Очень жаль, что единственное, на что вы способны, – это желтая журналистика, слухи и клевета. А ведь такая симпатичная девушка, кто бы мог подумать! – На лице министра показалась фальшивая снисходительная улыбочка. – Боюсь, в следующем году ваша редакция останется без аккредитации. Если она вообще продолжит существовать…
Во взгляде министра горела угроза. Журналисты лихорадочно строчили в ноутбуках, все камеры были обращены на Еву. Она надеялась, что никто не слышит, как предательски дрожит ее голос:
– Вы можете угрожать мне сколько