бака захлопывается за последним пакетом.
Крепкая ладонь обхватывает чужое горло; вторая рука – от локтя до запястья придавливает поперек туловища вместе с плечами к стене; Аркин приструнил к ней своего собеседника одним сильным рывком, приподняв на те самые шестнадцать сантиметров роста разницы, чтобы видеть его глаза перед своими. Так сильно, что кирпич затрещал, посыпав из-под крыши дома, у которого они находились, чем-то цементным. Джерси бы не устроил разборки дома. Его брат не любит насилие, он, сука, нежный цветок, и пока оно так и остается – он не увидит ни единой лишней капли крови в стенах их общей квартиры.
Расстояние между телами почти никакое, не оставляет возможности ни вывернуться, ни ударить в силу, – и морда Джерси достаточно к лицу Рика, чтобы чувствовалось даже дыхание.
– А теперь послушай сюда. – Голос низкий и рокочущий, как Везувий, он не злой и не агрессивный, что хуже – ровный, твердый. Стальной, как и взгляд рыжего сейчас. Потому что семейная идиллия существует только в шалаше. Там, где нет окон и не видно всего остального мира. Дикого мира, в котором ебаные русские или не менее ебаные америкосы могут пришить тебя в любой момент. Этот мир Финикс не видит, но Джерси живет в нем каждый божий день.
– Мой брат – это все, что у меня есть. Если я узнаю, что с ним что-то случилось, что твои околоблядские дружки или членососы потаскухи Елены шароебятся хотя бы в миле от моего дома – я тебя из-под земли достану. Я достал тебя в твоем же притоне, я достану тебя _Г Д Е_У Г О Д Н О_. Я найду тебя, и буду играть тобой в бейсбол до тех пор, пока ты не выблюешь паштет из своих органов – и потом сожрешь его, глядя мне в глаза. Ты. Меня. Понял?
Взгляд глаза в глаза, тело перестает трепыхаться, найдя себе опору и вскинув руки, Химик быстро тараторит:
– Да, да, мсье Аркин, никакой Елены, я.. не работаю.. на нее, – из горла вырываются хриплые звуки, передавили знатно, поэтому становилось уже дискомфортно. У Рыжего силы много, а Рик не сопротивляется. Он не хочет драться с ним, рыжий с братом ему понравились. Не хочет вредить.
– Никакой.. Елены… пошла она в… – он осклабился сквозь нехватку кислорода, – в пизду, мсье Аркин, – и гаркнул смешком, насколько мог в таком положении. Задыхается, поэтому начал хлопать здоровяка по руке, прося уже расслабиться и дать ему не подохнуть.
Джерси почти не чувствует чужих хлопков на себе, он весь обращен в их небольшой, не очень дружеский разговор, и вскидывает удивленно брови, когда слышит, что этот пацан на Елену-то и не работает.
– Че ты мне заливаешь. – Нехотя, но он отпускает чужое горло и отстраняется на добрых два шага, если конечно с него слезли вместе с тем. Огромный кредит доверия Рику набили три монеты, которые он вернул Джерси. С другой стороны, хер знает, зачем он их хранил, может надеялся выследить по ним владельца.
– Кто ты тогда, просто торчок в ее помойке? На кого работаешь? – Он видел разъебанские шрамы. Всякие шрамы. Такие, какие оставляют не только в порыве страсти, предостаточно боевых. Этот тип явно не за травой и порошком в притонах Елены ошивается,