скользнул рукой вдоль чужого предплечья, ненавязчиво оценивая под курткой бицепс. Это почему-то помогало продираться сквозь розовый туман в голове к сути разговора:
– Синдия Кейт просила передать тебе привет.
Резкий переход в третью главу
Не забудьте потом освежить в памяти, что было во второй, потому что сейчас речь пойдет о совсем другом персонаже…
Изображение сгенерировано нейросетью Midjourney, каждая генерация оплачена автором книги.
Девочка-пай
В туалете другого заведения тем временем разворачивалось интимное знакомство.
Ох, ряд мужских писсуаров, ничто так не проверяет ориентацию, как выбор: через один или совсем рядом? Борис превзошел этот выбор, ведь он подошел вплотную и со спины.
– КАК, – щелк складного ножа. Лезвие, холодное, упирается снизу вверх в чужую мошонку. До жути незавидное и уязвимое положение. Какому-то посетителю так не повезло. Вопрос пугает, но чужого слуха дальше касается почти красивым заливистым напеванием низкого мужского голоса. На русском языке, непонятном для местных,
– было тепло, – пальцы Годунова вплетаются в короткие волосы на чужом затылке, сжимая их у корней,
– что нас с тобой вместе свело? – Он наклоняется вперед, показываясь в периферии чужого зрения своим белым лицом.
О, его несомненно узнают, даже не нужно разглядывать черты, ведь Годунов такой один на миллион. Введение скина побочно отразилось на его внешнем виде: альбинизм поразил от корней волос до кончиков пальцев.
Человек, которого он поймал на лезвие ножа – один из подпольных химиков, работающих "на себя". Больше, наверное, биолог. У него скупают сырье для наркоты, его знает любая крыса с доморощенной лабораторией, и он, скорее всего, знаком нос к носу с теми, кто обнес русских. Просто потому что недавно он продал паленый скин засланному человеку от Бориса.
– Девочка-пай! – Борис приложил к стенке перед писсуаром распечатанное черно-белое фото: девушку тут едва можно узнать, сплошная кровь и порно, но если ты этого человека видел в своей жизни, опознаешь. Возле фото – прилепленная на скотч фотокарточка для водительских прав: мужчина.
– Рядом жиган! – Годунов фиксирует фото на стене чужим лбом, аккомпанируя своему пению глухим звуком удара головы о кафельную плитку.
– … И хулиган~
Он сильнее давит ножом на чужие чресла, ожидая, пока из глотки узника вырвется хоть что-нибудь вразумительное по искомому объекту.
– Я не знаю, где он, Borya, клянусь!
Лепечет на своем английском, едва дышит и чуть ли не плачет. Жаль, он не оценит великолепия русского шансона.
– В нашей Твери! – Еще один удар головой о стену, покуда фото не окропится малым пятном чужой крови.
– Нету таких! – Еще один удар. Вразумительного ответа не следует.
– Даже среди! – Еще один, вот уже слышен хруст под ладонью. Ответа все еще нет.
– Шкур центровых! – Последний. Череп