Это вы называете путем силы? Вам придется убить сотню наставников, но устоите ли вы против тысячи своих товарищей?
Теперь чужак не мог заткнуть ему рот: он бы опустился в глазах студентов, несмотря на свою potentia sacra и умение звать за собой.
– Обманутые, запуганные люди! – незнакомец не посмел оттолкнуть Млада. – Они не ведают, что творят. Наставники не враги нам, а лишь те, кто не успел разобраться, понять, кто враг, а кто друг! И наше дело донести до них нашу Правду!
– Млад Мстиславич – тоже наставник! Слушайте Млада Мстиславича! – прокричал Ширяй, но его уронили на пол и заткнули рот.
Млад впивался глазами в толпу и чувствовал каждого, кто смотрел сейчас на него. Рук не хватало, бубна не хватало, но огонь, освещавший его лицо, делал свое дело.
– Правда – одна на всех! Нет Правды моей и вашей! Тушите огонь! Завтра мы соберем вече и решим – по-честному решим, – что нам делать. Вы пришли сюда ночью не от силы, а от слабости! Что же это за сила, которая действует исподтишка? Тушите огонь! Завтра вы донесете до всего университета то, что хотите сказать, завтра вам дадут слово и вы в открытую скажете, что надо делать. Тушите огонь!
– Тушите огонь, ребята! – выкрикнули сзади: наставники подоспели вовремя. – Скорей! Пока не разгорелось, тушите огонь!
– Тушите огонь, безобразники!
– Пока стены не занялись, тушите! Снегом, снегом!
Дана остановилась чуть в стороне – в ее осанке снова появилось что-то от княгини: она сверху вниз смотрела на суету и не двигалась с места, и Младу показалось, что он видит легкую улыбку, играющую на ее губах.
Студенты растерянно смотрели друг на друга: толпа исчезла, они перестали быть единым целым, стоило только посеять в их душах легкое сомнение в правоте.
– Смерть татарам! – неуверенно прозвучало перед крыльцом.
– Да что ж вы стоите! – крикнул кто-то из наставников сзади. – Шевелитесь! Займутся стены – не остановите!
– Быстрей, ребята! – двое наставников протиснулись вперед, подталкивая студентов, и первыми принялись забрасывать пламя снегом.
А Млад смотрел студентам в глаза и боялся моргнуть, чтобы не потерять с ними связи. Огонь начинал припекать с обеих сторон, клуб дыма влетел под крышу крыльца, и двое студентов за его спиной закашлялись. Млад привык к дыму, и слезы, выступившие на глазах, лишь придали его взгляду силы: дрожащая, прозрачная пелена смешала всех вместе – и студентов, и наставников. Он словно смотрел на всех одновременно и чувствовал всех одновременно, единым целым, и это было совсем не то единое целое, что двигалось к терему выпускников. Только одна тень отделилась от остальных и ушла в сторону: мимо охваченных огнем стен, мимо домов наставничьей слободы, по глубокому снегу – в лес.
А от коллежских теремов к ним бежали студенты, тысяча студентов: с лопатами и ведрами.
Пока не потушили занимавшийся пожар, Млад стоял