по сторонам, но шаманенка нигде не заметил.
– О твоем подвиге кощуны сложат песню, – Дана обхватила его за пояс, не давая осесть на землю.
– Ты опять шутишь? – Млад не хотел опираться на нее всей тяжестью, но подгибались колени, и земля уходила из-под ног.
– Почему я обязательно должна шутить? Ну ты хотя бы ноги переставляй!
– Да, я стараюсь, – Млад улыбнулся.
– И ты еще удивляешься тому, что студенты тебя боготворят? Если ты вкладываешь в лекции хотя бы сотую долю своей силы, они должны испытывать священный трепет! Я сама едва не кинулась тушить огонь вместе со всеми!
– Я не смог выйти из этого по своей воле… Мой дед вздул бы меня за это. Это напрасная трата сил.
– Ты поэтому не можешь идти? – спросила Дана, и Младу послышалась нежность в ее голосе.
– Так бывает всегда. Мне надо настойки глотнуть, и все пройдет. Если бы не гадание в Городище, я бы не так устал. Так часто нельзя, нужно время на восстановление.
– Сейчас дойдем до тебя, ты глотнешь своей настойки, и я уложу тебя спать, хорошо?
Дана умывала Младу лицо. Драка со студентами не прошла даром: кроме ссадин и синяков, в тепле у него пошла кровь носом. Прикосновения ее пальцев – нежные и осторожные – Млад находил необыкновенно приятными. Он перестал испытывать неловкость, настолько хорошо ему было в ее руках. И усталость сменилась расслабленностью и успокоением.
Дана разогрела мед, и это оказалось как нельзя кстати: Ширяй вернулся без шапки, промерзший до костей и весь в снегу.
– Ушел он от меня… – выдохнул шаманенок с порога.
– Кто? – не понял Млад.
– Кто-кто! Градята!
Млад сидел на лавке запрокинув голову, с подушкой под спиной, а Дана суетилась вокруг него с мокрым полотенцем в руках.
– Градята – это ваш верховод? – спросил Млад, скосив глаза на Ширяя.
– Да, – буркнул тот, снимая обледеневший полушубок.
– Откуда он взялся?
– Я не знаю… Он давно приходит. Я думал, он в Сычёвке живет, хотел узнать, у кого, – Ширяй повесил полушубок на гвоздь и скинул валенки, зябко поводя плечами, – а он через лес ушел, по тропинке…
Дана покачала головой, положила мокрое полотенце Младу на переносицу и подошла к двери: встряхнуть полушубок Ширяя. Млад вспомнил, что так делала его мама, когда он в детстве возвращался домой весь в снегу.
– В темноте я его быстро потерял, – продолжил Ширяй, – не увидел, где он сошел с тропинки… А может, он на Волхов вышел сразу. А может, и затаился где.
– Погоди, – сообразил Млад, опустив запрокинутую голову, – ты что, ходил за ним по лесу? Следил за ним?
– Ну да, – Ширяй сел за стол и придвинул руки к горячему чугунку с медом, как к печке.
– Младик, голову подними, – строго сказала Дана, – сейчас я снег приложу.
– Знаешь, мне показалось, что этот человек опасен… – Млад испугался, представив себе