точатся блядей менуэты.
Кто их пиры сейчас отложит,
Весело Этам плакать и виться,
Где серебро на туши лежит —
Им лишь будут всенощно давиться.
XXIII
Что манкируют нами, Тулуз,
Холсты челядь, смеясь, обрывает,
Фри бесятся в тлекровности блуз,
Вьют муары, и с кем не бывает.
Колченогих восторженных Ев
Обдала небовечность желтицей,
Часть ли третяя звезд и дерев
Пресеребрена синею птицей.
За сиречной любовию мгла,
Наши ль звезды шелками гасили,
Виждь хотя – вкруг ветхого стола
Как мелятся кургузые Цили.
XXIV
Сад портальный, цвети и алей,
Золотыя букетники снимем,
Упасаться ли вербных аллей,
Сех цветение майское внимем.
Небы пурпур алкают, одно
Мгла их стоила крови и яду,
Фарисеям и песах – вино,
А еще благоденствовать саду.
Суе, суе нас выбила тьма,
Иудицы лиют, цепенея,
Нашу кровь, а течет сурема
И порфирность каждится от нея.
XXV
Виждь последнее лето, алей
Нет его, искупаемся, дивы,
Кровь совьем, чтоб кувшинок-лилей
Хлад ожечь, сим украсить ли Фивы.
Низлетят с хоров лет ангелки,
Ах, не плачьте еще, палестины,
Мы опять на помине легки,
Вкусим райские ж волны и тины.
Юды с нами, а внове не им
Торговаться фамильною славой,
Хлебы мазать серебром – храним
Каждый миг наш виньетой кровавой.
XXVI
А и мы ль напоказ веселы,
Пиры это, веселие в тризне,
Цили тще убирают столы,
Благ сейчас, кто во звездной старизне.
Спи, Арахна, еще веретен,
Ядов темных царевнам не будет,
И восцветим на мраморе стен
Кровь, Нева ли ее позабудет.
Сколь нельзя отравить царичей,
Убеляясь, юдицы смеются,
Отемним хоть бы цинки ночей,
Где начиния с ядами бьются.
XXVII
Огнь ли хвои снесут чернецы,
Снеги темные их упоили,
Наши кровью литые венцы
Украшают барочные шпили.
Но меловы шелка пировых
И начинье в чудесной виньете,
Мало яду еще для живых,
Велики мы на траурном свете.
Ять сребристая тще и лилась,
Мел височный течет по ланитам,
Где Звезда Вифлеема ожглась
Червной тушью, отдаренной Итам.
XXVIII
Ветхой кровью букеты совьем
И стольницы начиньем заставим,
Май в порфировом цвете своем,
А и с цветностью мы не лукавим.
От пасхалов начнет исходить
Мрак ночной и серебром точиться,
И устанут за нами следить
Иудицы, не будут и тщиться.
Лишь