множество высокопоставленных чиновников, включая Карла Брандта, Филиппа Булера, Виктора Брака, Леонардо Конти, Пауля Ниче и будущего руководителя Бранденбургского центра умерщвления Ирмфрида Эберля{45}.
3 апреля 1940 г. Брак довел до собрания Немецкого совета муниципалитетов (Deutscher Gemeindetag) свои соображения о целесообразности расширения программы «эвтаназии». Слова Брака, известные из записей одного из участников собрания, мэра города Плауэна Ойгена Вёрнера, – поразительный набор оправданий убийства душевнобольных – на любой вкус:
В многочисленных психиатрических больницах рейха содержится бесчисленное множество неизлечимо больных людей всех мастей, которые не приносят никакой пользы человечеству, а, наоборот, являются обузой и требуют бесконечных расходов на содержание, при этом перспектива, что эти люди когда-нибудь снова станут здоровыми, полностью отсутствует. Они ведут там вегетативный образ жизни, на манер животных; это антисоциальные люди, недостойные жить […]. Они только отбирают еду у других и часто требуют двойной и тройной заботы. Остальных следует защитить от них. Если уже сегодня мы сталкиваемся с необходимостью сбережения здоровых людей, то тем более необходимо уничтожить в первую очередь этих существ, хотя бы для того, чтобы лучше заботиться об излечимых больных, помещенных в психиатрические лечебницы. Место, которое освободится, требуется для всевозможных важных для ведения войны вещей: военных госпиталей, клиник, вспомогательных госпиталей. Кроме того, такого рода операция значительно снижает нагрузку на муниципалитеты, поскольку каждый конкретный случай позволяет снизить расходы на размещение и уход.
Поразительно, как идеологические соображения и материальные мотивы увязываются здесь в одно целое как нечто само собой разумеющееся. Во-первых, Брак оправдывает убийство психиатрических пациентов с точки зрения наследственного здоровья и расовой политики как наиболее быструю из возможных форм прикладной расовой гигиены. Во-вторых, он аттестует жертв как «бесполезных едоков», которые не представляют ценности для общества, так что их уничтожение сэкономит денежные средства и продукты питания. В-третьих, Брак утверждает, что «уничтожение бесполезных жизней» высвобождает необходимые силы для ухода за психиатрическими пациентами, которые классифицируются как излечимые, но в особенности для лечения солдат и гражданского населения. Этот третий аргумент, в частности, еще раз иллюстрирует важность войны для инициирования и оправдания программ «эвтаназии»{46}.
После Графенека и Бранденбурга в мае 1940 г. открылся третий центр умерщвления: замок Хартхайм под Линцем в Верхней Австрии, недалеко от концентрационного лагеря Маутхаузен. Месяц спустя убийства начались и в четвертом учреждении: замке Зонненштайн в Пирне под Дрезденом. Во второй половине 1940 г. распространились слухи о происходящем в замке