равно это неправильно. Я ведь сейчас откровенно говорю с тобой?
– Откровенно, ну и что?
– Так вот. Когда я у тебя отобью кого-нибудь, ты не будешь на меня гнать?
– Не понял.
– Ну, если она сама меня выберет, а? Скажи правду. Это важно.
– Хорошо. Я постараюсь, – ответил я серьезно.
– Забились.
И он снова сунул голову под струю горячей воды.
Затем поднялся с места, пятерней откинул со лба мокрые рыжие волосы и посмотрел на меня, улыбаясь.
– Поехали кататься, – сказал он.
– Ну, поехали. Что с тобой поделаешь. Девчонок не возьмем?
– А ну их.
Макс вытер лицо самым лучшим махровым полотенцем и твердым шагом вышел из ванной, а я вслед за ним.
Девчонки сидели в большой комнате и, кажется, смотрели телевизор. Уж не знаю, помирились они или нет. Мы с Максом, стараясь не шуметь, выбрались на лестничную площадку и осторожно прикрыли за собой дверь.
Стояла глухая ночь – не темная, а скорее бесцветная, как обычно бывает в наших краях в июне. Фонари плясали в тумане. Мы пошли напрямик мимо помоек, несколько раз вписавшись в грязь (Макс чуть не упал), миновали одну серую пятиэтажку, затем другую и, свернув за угол, оказались возле моего дома.
Наш автобус дожидался нас там. Макс нащупал в кармане ключ, открыл дверцу и уселся за руль.
– Мы недолго, – успокоил он сам себя и воткнул ключ в замок зажигания. Мотор недовольно фыркал и не заводился. «А, черт, забыл», – выругался Макс и вытянул на себя ручку воздушной заслонки. Снова заскрежетал стартер, и двигатель взревел на весь двор. Кто-то в доме напротив проснулся и включил свет.
– Слушай, что-то ты тормозишь, – сказал я Максу. – Может, я поведу?
– Не-ет, – помотал головой Макс. – Всё под контролем. Сейчас фары включим. Во, смотри, как хорошо. Всё видно.
Подождав пару минут, он задвинул ручку обратно, вывернул руль влево, и автобус тронулся. Мы пробрались по узкой дорожке мимо припаркованных машин, чудом никого не зацепив, и наконец выползли в широкий проезд. Макс поддал газу, и автобус покатился бодрее. Я следил за ним: его глаза блестели нездоровым блеском, но он действительно управлялся с машиной неплохо, лучше меня. Мы проехали мимо злосчастного магазина, где Максу разбили нос, и тут он процедил сквозь зубы:
– С-суки. Ненавижу это всё. Пит, ты слышишь? Ненавижу.
– Их нет, Макс, – сказал я.
– Они не дадут нам уехать. Мы катаемся по кругу. Как в цирке.
Я промолчал.
– Как лошади в цирке. А они все на нас смотрят из окон. И ждут, пока кто-то споткнется. Только этого и ждут.
– Макс, на дорогу смотри.
– А кто споткнется, того пристреливают. Да и то, Пит, я думаю: лучше бы сразу. Правда?
Ручаюсь, я точно запомнил его слова.
Мы свернули с улицы обратно во двор, спугнули кошачью парочку, расположившуюся прямо на нашем пути, проехали мимо очередной чадящей помойки и снова оказались возле Светкиного дома. Здесь Макс резко нажал на тормоз, и машина встала, как вкопанная, прямо перед