приводить: то на полянку цветочную выведут, то в пещеры разные ходы покажут, а то и к другим тайникам отведут.
Помню случай: как-то по ранней осени, когда сезон Хаафал сдвинул материки в ежегодное путешествие, дýхи меня на хвою загнали. Высоко было, страшно до дрожи, я цеплялся за всё, что мог чтобы удержаться. А когда осмотрелся да углядел на ветвях закрытые ореховые шишки, чуть на землю от удивления не улетел – нечего было так рьяно руками махать и хвою раскачивать. И догадался же тогда ногами их сбить, а потом с земли ходил, собирал. Только к ночи к бабке вернулся, светляками окружённый, весь иголками исколотый, изодранный – брюхом же по стволу вниз сползал, зато счастливый и с полным пологом шишек. Каша осталась довольна, даже рубаху в дело пустили – смолы она впитала очень много.
После таких случаев моя дружба с лесными дýхами только крепла.
Но то всё в другом лесу было, в иное время. Как сейчас будет, только житке известно.
За этими воспоминаниями я преодолел бόльшую половину пути над туманной пропастью и обратил внимание на дерево впереди. По его стволу что-то пернатое двигалось вверх большими рывками.
Остановился, устойчиво фиксируя ноги, чтобы не свалиться и присмотрелся – это оказалась длинноногая птица, распластавшаяся по стволу. Очертания коричнево-чёрных крыльев показывали, что ими она тоже как-то цепляется и, отталкиваясь лапами, взбирается выше, судя по движению головы, что-то выискивая на поверхности, удерживая равновесие дёрганьем длинного заострённого хвоста. Мне стало удивительно и интересно: Каша мне о многой живности рассказывала, но о таких птицах историй я не припомню.
Посмеялся про свои скромные познания, даже несмотря на разнообразие книг и учений бабули, впитанных за дюжину лет обучения.
Сколько вокруг неизведанного? Аж внутри зазудело, настолько захотелось постигать и изучать. Успокоил себя, что всему своё время, и двинулся дальше.
Птица же легко спорхнула с дерева и, пролетев справа от меня, снизилась, вспоров крыльями верхушку тумана, скрывшись между каменных оснований. Я улыбался – люблю проявления жизни и каждый раз восхищаюсь дарами всематери Цвилик, Зелёной Богини. Из всех четырёх цветных богов она ближе остальных к нашему ремеслу, поэтому и поддержки, и благословения, в первую очередь, в мгновение нужды мы ищем у неё. Особенно если в твоих руках чья-то жизнь. Бабка мне это показала, когда ставила на ноги погибающего охотника. За мою глупость тогда так палкой огрела, что это ученье я запомнил, как своё имя, и впитал как цветок – воду.
Я спустился с моста на твёрдую землю, внутренне радуясь ясным дням, иначе скользил бы тут и катался по мокрой траве и корням, завершив своё путешествие полётом в пропасть.
Обошёл дерево с солнечной стороны. В его густую раскидистую тень заходить побоялся – слишком чýждыми были эти места. Примерился к изгибу ствола с нижней ветвью, уходящей плавно вверх, и досадливо цокнул – вблизи всё оказалось иначе: даже сноровка мне