способны на все.
Вчера в поезде метро она чувствовала такую острую жгучую ненависть, что ею можно было бы сдобрить соус чили. Важно сохранять здравый рассудок.
– Вы хотите меня нарисовать. Так? Никаких скрытых мотивов, верно? Личного характера?
– Верно, – кивнул он, чувствуя, как невольно начинает злиться. – Никакого личного мотива.
– Давайте сразу договоримся не задавать друг другу слишком много вопросов. Не станем узнавать друг друга ближе. Останемся немножко незнакомыми, как считаете?
– Да уж, заманчивая перспектива. Ирина, вы что, находитесь в розыске у Интерпола?
– А если и так? – пожала плечами Ирина. – Разве из-за этого мой портрет получится хуже?
– Главное, чтобы вы позволили писать вас в шляпе, а остальное, значит, не мое дело, да? – бросил он ворчливо. Тоже мне, тайны мадридского двора. Не очень-то и хотелось. Подумаешь! Да он о большем и мечтать не мог. Чистое творчество и ничего больше. Еще не хватало. Он тоже не желает никаких распрекрасных романов, хоть даже и с принцессами из сказки. Никогда и никак. Однажды вылезши из болота, он бы скорее повесился, чем сунулся снова в западню под названием «серьезные отношения». Да что там, любые ОТНОШЕНИЯ.
Не приведи господь!
Рыдать ему, что ли, теперь от горя? Но ее отстраненность и такая категоричность оскорбляли в нем что-то мужское, что-то природное, первородное. Хотя бы улыбаться друг другу мы можем? Ему так понравилась ее улыбка.
– Может быть, мне просто оставить вам шляпу, и все? – развила мысль Ирина.
Иван не стал отвечать ей.
– Не могли бы вы вот сюда присесть? – спросил он сухо, по-деловому и указал на прикрытое большим куском серой матовой ткани кресло. Ирина медленно подошла и опустилась в кресло, как на царский трон, ей-богу. Иван мимолетом обратил внимание, что девушка так и не сняла свои шпильки. Сроднилась, видать. А какая хорошая осанка! Так держатся балерины, которых Чемезов за тридцать пять лет нарисовал немало.
– Что-нибудь еще? – холодно переспросила Ирина, хотя и чувствовала, что перегнула палку и обидела художника.
Но ему незачем знать о том, что случилось с Ириной. Он не может ей помочь, никто не может помочь. Даже полиция не смогла, только развели руками. А это значит, что Иван Чемезов пусть идет своей дорогой, а она пойдет своей. Ей только и надо, что немного передохнуть, остановиться и перевести дух. Посидеть в мягком удобном кресле и ни о чем не думать – хотя бы пару часов. Господи, как хороши были пельмени! Кто мог подумать, что можно так проголодаться?
Надо было есть, когда предлагали! Но тогда она не могла и куска проглотить от страха, волнения и ненависти.
– Просто делайте все, что хотите. Может быть, хотите вина? – предложил Иван просто так.
– Вы же говорили, что у вас только медовуха есть? – припомнила ему Ирина. – Не волнуйтесь ни о чем, вы меня уже и накормили, и напоили, осталось только спать уложить, но так далеко наши планы не зайдут, как вы понимаете.
– Ну,