Город Победы. Салман Рушди

нам лучше, – велел он, – о людях с неестественно бледными лицами, о белых европейцах, о розовых от пьянства англичанах и об их коварном вероломстве.

      Нуниш встревожился.

      – Разумеется, – ответил он, – среди европейцев свирепость французов может превзойти только жестокость голландцев. Англичане же пока сильно отстают, но лично я предполагаю – хотя большинство моих соотечественников с этим не согласится, – что в результате они могут оказаться хуже всех вместе взятых, и половина карты мира может окраситься в розовый. Однако мы, португальцы – народ надежный и достойный. И генуэзские купцы, и арабские торговцы, не сговариваясь, расскажут вам о нашей порядочности. А мы к тому же еще и мечтатели. Вообразили, к примеру, что наш мир круглый, и теперь мечтаем проплыть вокруг света. Думая о мысе Африка, мы вообразили северо-западный морской путь и предполагаем, что на западе Южных Морей могут существовать неизвестные континенты. Мы больше всех на земле любим приключения, но, что отличает нас от менее значимых народов, держим обещания и вовремя платим по счетам.

      Как и его новорожденные подданные, Хукка Райя I все еще привыкал к своей новой инкарнации. В своей насыщенной событиями жизни он уже испытал несколько метаморфоз. На смену бесхитростной неспешной жизни пастуха коров пришла армейская дисциплина солдата, а после – пленного солдата, которого принуждают сменить религию, а значит, и имя; после побега он сбросил фальшивую кожу религиозного обращенца, а также обличье и привычки солдата, и пережил превращение во что-то близкое его первоначальной пастушеской сути – по крайней мере в крестьянина, озабоченного поисками новой жизни. Когда он был ребенком, одним из его заветных желаний было, чтобы мир никогда не менялся, чтобы ему всегда было девять и мама с папой всегда подходили к нему, распахивая руки, чтобы обнять, однако жизнь преподнесла ему великий урок, урок изменчивости. Сейчас, когда ему был дарован трон, на котором он сидел, он понял, что к нему вернулась детская мечта об отсутствии перемен. Он хотел, чтобы эта обстановка, этот тронный зал, эти охраняющие его женщины, эта роскошная мебель каким-то образом были вынуты из изменчивого мира и перенесены в вечность, но до того, как это случится, он должен жениться на своей царице; ему нужна была Пампа Кампана, чтобы она приняла его и с гирляндой на шее сидела подле, пока простые люди возносят их союз, и как только это произойдет, времени можно будет остановиться, Хукка сам сумеет остановить его мановением своего царского скипетра, да и Пампа Кампана, наверное, сумеет это сделать, ведь она сумела дать жизнь целому миру, имея всего лишь мешок семян и проведя несколько дней за шептанием, а значит, сможет и закольцевать его, превратить в магическую гирлянду, чья власть сильнее хода календаря, и так в счастье они будут жить вечно.