хозяйствам, но сделать это не с помощью Указа о роспуске колхозов. По мнению отца, это была бы вторая коллективизация, сопряженная с насилием. Он называл конкретные регионы, где фермерство имеет глубокие корни, и навязывать жителям Западной Украины Литвы, Латвии, Эстонии колхозы просто абсурдно.
Не помню, кто именно кричал на пленуме, что Берия не прочел в жизни ни одной книги… Он постоянно работал с архивными документами, трудами еще тех, царских, историков и достаточно аргументировано доказывал, что не случайно крестьянские восстания были на Украине и на Дону. Там всегда были крепкие хозяйства, и люди знали, за что дрались. Колхозы создавались там в прямом смысле кровью. А в Центральной России, скажем, этого не было. К сожалению, переубедить высшее руководство отец так и не смог. Партийная верхушка постаралась любой ценой провести коллективизацию и в Прибалтике, и в Западной Украине, чего, конечно же, делать не следовало. А предложения отца были положены под сукно. Вспомнили об этом спустя десятилетия, но то, что это были предложения его, от народа опять скрыли.
Знаю, что отец очень интересовался идеями Столыпина – сторонника фермерских хозяйств. Оперируя цифрами из архивных источников, отец доказывал, что повторение обильных урожаев начала века вполне возможно, надо лишь не бояться использовать опыт Столыпина и решиться наконец на столь же серьезные реформы. Как и следовало ожидать, эти предложения реализованы не были, а после гибели отца о фермерстве никто уже не рисковал говорить вслух.
«О каком коммунизме можно вести речь, если мы не сумели накормить людей», – говорил он. И это не было позой высокопоставленного чиновника, на словах радеющего за народ. Отец искренне хотел улучшить жизнь тех, кто вынес на своих плечах страшную войну. Жизненный уровень в стране он считал главной задачей и немало сделал для осуществления своих замыслов. Кто-то из партийных деятелей заявил, что Берия публично называл профсоюзы бездельниками. Скажу откровенно: если он своего отношения к партийному аппарату никогда не скрывал, вполне допускаю, что мог такое и о профсоюзах сказать. Но ветераны металлургической, нефтяной, угольной промышленности, которые в свое время он курировал, наверняка не забыли, как им тогда работалось и жилось. Смею утверждать, что в данном случае это не было проявлением трогательной заботы со стороны советских профсоюзов. Отец и люди, которые его окружали, были убеждены, что отношение к человеку труда не должно быть иным. Не уверен, что впоследствии социальные вопросы в этих отраслях промышленности решались с такой же настойчивостью, как это было в трудные послевоенные годы…
Почитайте, с каким раздражением говорили о нем на том пленуме партийные бонзы: «Он засыпал нас бумагами, предложениями… Он искал дешевой популярности…» Неприязнь номенклатуры вполне понятна. Коммунистической партии и ее «ленинскому Центральному Комитету» во все времена нужны были бездумные, безынициативные соглашатели, но не созидатели. А когда ненависть