как в тюрьме, и думала, много ли нам осталось.
Оказалось, они отмерили совсем немного.
Когда спустились сумерки, я решила, что они пока оставили меня в покое. Я напилась из кувшина, в котором мы держали воду для глины, старательно выбросила из головы мысли о еде и устроила себе что-то вроде постели на старом диване. Даже успела задремать в обнимку с Тяпкой – но полыхнувший Дар разбудил нас раньше, чем вопли за окном.
До сих пор не пойму, кто это был.
Думаю, тётка наняла каких-то прощелыг в ближайшей деревне: их голоса были мне незнакомы. Они выбили камнями окна и зашвырнули в дыры три горящих факела – и вопили: «Гори, ведьма!» Я тут же подумала, что для того меня и заперли здесь. Ведь не докинуть же до окна башни – да и не нужно, чтобы сгорел дом. А так – всё решилось сразу.
Решётки на окнах флигеля были декоративные. Тоненькие. Но мне всё равно не хватило сил их выломать. У меня вспыхнули волосы, я почти задохнулась от дыма, я успела подумать, что вот мне и конец. Но тут меня облили водой, а решётка вылетела прочь. Валор как-то сумел прийти до полуночи. Он на руках вытащил нас с Тяпкой из огня. Страшное, должно быть, было зрелище – потому что убийцы удрали, когда сообразили, – но я мало видела прекраснее.
У приличных леди – приличные друзья. У меня – утопленник и мёртвая собака. Мы укрылись от злой ночи в гроте на берегу моря.
Я немного поплакала тогда, потому что было больно отрывать от себя детство, отца, дом, кукол и наивную веру в то, что всё может быть хорошо. Валор гладил меня по опалённым остаткам волос мокрой ладонью и говорил: «Не тратьте силы, деточка, они вам пригодятся». К полуночи я заставила себя успокоиться.
Оставаться здесь было нельзя: сообразят, что я ещё жива, – и могут решить меня искать. Я сказала Валору, что ухожу отсюда навсегда. Сказала, что могу его упокоить, но он улыбнулся, уверил меня, что сейчас его бытие вполне сносно и что он может мне ещё пригодиться. «Только не удаляйтесь от моря, деточка, – сказал он на прощанье. – Некоторые особенности моего посмертия привязали меня к берегу, на берегу мы и увидимся снова, если позволит Господь». Он отдал мне свой клад, которым хотел заплатить наставнику за заупокойные службы: это был его сундучок, утонувший вместе с ним. Валор его достал во время отлива и хранил в гроте, в нише под большим камнем. Так я получила горсть старинных золотых монет и перстень с древним, очень красивым гранатом. Кроме клада, Валор сделал мне ещё один бесценный подарок – забрал из библиотеки нашего дома Трактат Межи и Узлы Душ, чтобы отдать эти книги мне. Между страницами Трактата Межи он всунул мой родословный лист. На всякий случай.
– Книги непременно спалят, если сообразят, что это такое, – сказал Валор. – Вы должны их сберечь, деточка. А теперь уходите как можно быстрее, пока ваша родня не спохватилась.
Я поцеловала его в ледяную щёку, пахнущую морской солью, и пошла по берегу прочь и от нашего дома, и от деревни.
Намного позже я узнала: увидев огонь над флигелем, мой отец вскрикнул и упал мёртвый. У меня не получилось бы разговора с его душой: она тут же ушла к Господу…