действительно был похож, а это оказалось пугающим.
– Да будет вам, – пролепетал он, спешно распахивая дверцу. – Могли бы и поблагодарить, что я не стал поднимать скандал. Ухожу!
И он удалился, почти убежал – жалкий и озлобленный.
Доктор Колокольников едва ли запомнил, как доехал до своего дома, погруженный в неистребимые алкогольные пары, витающие в роскошном салоне. Он весь пылал. В голове начинала ворочаться некая темная идея, которая настойчиво пыталась просверлить его черепную коробку и выбраться наружу.
Дома необоснованно наорал на горничную, попытался заниматься делами, бросил, посмотрел визор, бросил. Беспокойство, поселившееся внутри не проходило и даже нарастало. Склонный к рефлексии, но с налетом профессиональной скуки доктор попытался проанализировать, но соображалось этим вечером исключительно плохо. Таким образом, решил лечь спать пораньше, но долго ворочался, неосознанно скрипел зубами, а потом все-таки уснул, и когда пришла фаза сна, сопровождаемая быстрыми движениями глаз под опухшими веками, доктору привиделось, что он прячется от немцев, или французов, или англичан, в общем, от неведомых темных сил, сидя в огромном котле с похлебкой и выглядывает в щелочку из-под крышки, изнывая от страха, но успевает попутно хлебать бульон и жрать вареную морковку.
Доктор проснулся весь в поту посреди ночи.
«Господи, – подумал он, – это что еще такое? Ну допустим… похлебка или что там, это коллективное бессознательное – понятно. Морковка… гм… фаллический символ? Как неприятно.»
С такими тревожными мыслями доктор снова провалился в сон и на сей раз увидел перед собой зеркало в полный рост в массивной серебряной раме. И чей-то голос – селедочный, луковый, водочный – громогласно возвестил с небес:
– Да посмотри на себя! Ты же Грушниковский! Как есть, знаменитый негоциант Грушниковский! Сытый, самодовольный и лощеный!
И тогда доктор Колокольников заорал, где-то в глубине себя понимая, что зеркало нужно разбить, но не в силах двинуться с места, парализованный внезапным и необъяснимым ужасом.
Наутро доктор Колокольников сделался молчаливым и задумчивым, но, пока вкушал свой завтрак, состоящий главным образом из кофе, яиц-пашот и гренок, в его распадающейся личности воздвиглись мощные профессиональные барьеры, и настроение, по крайней мере в видимом спектре, слегка повысилось. Доктор обратился мыслями к своей работе. В конце концов, работа это святое. Работа, что скрывать, приносит солидный достаток. Клиника, где он практикует, весьма дорогая и престижная, и Колокольников в ней, выходя за рамки таблички на двери кабинета, не только психиатр, но и ведущий психолог, психоаналитик, психотерапевт – в общем, любое «психо», как ни назови. А в наше неспокойное время его профессия куда как востребована. Мир стремительно меняется, мир находится на пороге новой и пугающей эпохи, где, как говорят, у всех будут эти странные телефоны, а еще атмосферное электричество и дешевая солнечная энергия, и на смену огромным, внушающим уважение машинам придет что-то миниатюрное, дурацкое и непонятное.