документальных работах, посвящённых опричнине. Миф этот основан на мемуарах И. Таубе и Э.Крузе. Среди множества нелестных характеристик, данных всему русскому, иностранцы назвали опричников «косолапыми и нищими мужиками». Но биографии нескольких сотен опричников к 21 веку уже изучены и полученный материал, позволяет поставить жирную точку в этом вопросе. Государь действительно своих новых помощников возвысил. Аристократия, по определению Р. Г. Скрынникова, взирала на «новодельных» опричных господ с презрением. Однако, это вопрос о «размере бриллиантов», а не о соотношении бриллианта и бисера. Придумали проект и привели его в действие самые настоящие аристократы. У колыбели опричнины разместилось старомосковское боярство. Причём это касалось не только руководства, но и исполнительного состава. В этот состав входили нетитулованные аристократы из Бутурлиных, Чеботовых, Колычевых, Пушкиных и др. Многие опричники были связаны между собой родственными узами. Некоторые приходились роднёй первым двум женам Грозного.
Борьба за место под солнцем развернулась не между талантливыми мужиками-самородками и аристократами. А между талантливыми и активными аристократами и элитой, засидевшейся на своих местах «по праву рождения». Знатное происхождение представителей опричной гвардии подчеркивали В. Б. Кобрин, А. А. Зимин, Л. М. Сухотин, С. Б. Веселовский и др. Вместе с А. Д. Басмановым (и его родственниками Плещеевыми) на вершину управления, чтобы занять утерянные административные и военные посты поднялись представители старинных боярских родов.
Почему же сложилась столь печальная ситуация с изучением опричнины? Ответ банальный, простой и скучный. Увы, не сохранились документы, связанные с комплексом опричных мер, в том числе, приказ об учреждении, где были заданы изначальные официальные параметры. На страницах этой книги мы не раз вернемся к проблеме отсутствия документов. Большую их часть уничтожили частые московские пожары. Пожар – бедствие, которое в средневековом городе приносило много вреда. Что-то попало в нечистоплотные руки самых первых историков, преследовавших свои личные цели и задачи. Часть, возможно, исчезла и растворилась в небытие по естественным причинам. Однако С. Б. Веселовский был уверен, что имеющихся данных для изучения вполне достаточно: «… лучше было бы знать подлинный указ, но мне кажется, что знание его было бы бесполезно для тех, кто не может понять летописного сокращения»[89].
Говоря о начале опричнины, учёные ориентируются на официальное летописание. Но, как заметил В. А. Колобков, «исследователи единодушны в том, что рассказ об учреждении опричнины, включенный в официальную московскую летопись, сохранил только видимость достоверности…»[90]. Летописание после учреждения опричнины просуществовало недолго. Официальная фиксация событий прекратилась и следы летописи оборвались где-то в Александровской слободе после 1564–65 гг.
Так или иначе, но обстановка,