Судьба русской женщины (чей образ нынче уничтожается современной прозападной психологией), ждущей, терпеливой, всепрощающей, жертвенной, умеющей молиться за своего любимого – всегда одинакова.
Но не приходится сомневаться, что, несмотря на все тяготы, Басманова чувствовала себя рядом с Алексеем как за каменной стеной.
Шли года, и ей уже пришлось провожать двоих: мужа и сына. Вымаливать для любимых новый день, который оба проводили в кулуарах государева дворца, где могут бросить яд в чашу или всадить нож под лопатку. А могут, государевым указом арестовать вчерашние «свои».
Вчерашние «свои» за Фёдором и Алексеем всё-таки пришли. Но гораздо позже. Басманова этого не застала. Сколько же могло выпасть на её долю при жизни? Сколько вынуждена она сносить сейчас, глядя на то, как таскают и насилуют имя позднего, желанного сына, первенца! Увы, от этой женщины со светлыми глазами и сильным характером (а другого характера у супруги Алексея Басманова быть и не могло) не осталось даже имени. Елена? Ольга? Екатерина? Назовите любое. Русские женщины не столь горделивы, им не всегда нужно, как измученному оболганному молодому опричнику, чтобы потомки позвали её по имени. На что ей это? Русская женщина, супруга воина – это чистый сверкающий звёздный поток, похожий на полноводную реку. Возле таких рек останавливался в походах Алексей, чтобы напоить своего коня. Позже, стал останавливаться сын.
Вероятно, в 1564 году А. Д. Басманов уже был вдовцом. 2 декабря 1564 года сын Фёдор сделал вклад по матери в Троице-Сергиеву Лавру[100]. Место захоронения Басмановой, так же как и место захоронения матери Алексея Даниловича – неизвестно.
Изучив документацию московского Чудова монастыря[101], куда часто вкладывался род Плещеевых, можно обнаружить рядом с фамилией воеводы сразу несколько детских имен: «Инока Кирилла, иноку Александру, Иоанна, инока Мисаила, Данила, иноку Варсонофию, Екатерину, Сергия младенца (Л. 174, об.), Василия младенца, Якова младенца, Феодора, Василия, Марию младенца, Евфимию…».
Эти дети умерли во младенчестве, не дожив до отроческого возраста. Учитывая особенности составления документации подобного типа, можно предположить, что это дети А. Д. Басманова. Подтверждением данного предположения может служить и тот факт, что единственный сын воеводы Фёдор появился на свет крайне поздно. Ситуация для русского средневековья редкая. Несмотря на то что большую часть жизни мужчины проводили в походах, на поле брани, потомством (как раз по этим причинам) старались обзаводиться пораньше. Жизнь была быстрая, интенсивная. Завтра или даже сегодня вечером могут убить, а потомства не останется, род не продолжится, прервётся… Времени на философские раздумья (как сейчас) не оставалось. Вопросов «хочу – не хочу», тем более не возникало. Продолжение рода – не роскошь, а средство выживания. Норма единая для всех. Так почему же воевода так сильно затянул с вопросом деторождения? Что могло им двигать? Возможно, именно документация Чудова монастыря и отвечает