Туфли мягкой кожи, усыпанные сотней зеркальных камешков, подчеркивали красоту маленьких ступней. Волосы в прическе подняты и повязаны красной шелковой лентой. Александр встретил, словно ждал. Взглядом вбирал всю целиком и отмечал каждую деталь.
– Вы подумали? Согласны быть натурщицей?
– Да. Пусть исполнится Ваше желание, – ответила она и деловито продолжила – Только у меня нет опыта позировать художникам и время ограничено. Скоро переезжаю в далекие края. Всего пять недель до отъезда.
– Достаточно пару раз в неделю для работы. Закончить смогу сам, если не успеем, – убеждал Александр.
– Девять раз приду к Вам на встречу. По календарю так получается. Смогу по вторникам и четвергам на один час.
По договоренности два раза в неделю Мелета приходила к художнику. Смущаясь, садилась на бархатное кресло цвета мяты. Разговаривали, она расслаблялась. Располагалась удобно. Откидывалась на спинку, вытягивала ноги. Склоняла голову, волосы рассыпались каскадом, она поднимала руки, стягивала их в узел у шеи.
Александр делал набросок карандашом. Потом возился с красками. Смешивал, осматривал подбор. Был разным – то сосредоточен, то расслаблен. Иногда просил подняться, повернуться, протянуть руку, замереть, замолчать, улыбнуться, переодеться в тунику. С каждой минутой, проведенной вместе, они сближались. Рядом холст и цвет, движение и статика, творчество и вдохновляющая сопричастность.
Через пару сеансов Мелета привыкла позировать. Перешли на «ты». Впархивала, смеясь в солнечную мастерскую и вопрошала:
– Здесь принимают музу без опыта работы?
Александр, оторвавшись от мольберта, улыбался.
– Здесь. Приветствую, Мелета. Начнем?
Через месяц мастер поймал себя на мысли, что ждет ее появления на пороге своей обители. Улыбался, думая о натурщице: «Она источник и словно манипулятор моего вдохновения. Какая опасная власть…»
Беседуя с Мелетой Александр понял, что она умна и опытна, склонна философствовать. Хорошо считывала настроение, подстраивалась, то ласкова и спокойна, то колка и игрива. Даже когда молчала, казалось, что нашептывает, навевает образы. При встречах вели беседы. Рассуждали о светилах, красных и белых карликах; пользе молитв; о рэпе как новой поэзии. Сошлись в мыслях о нетленности театра, цикличности истории двигающейся по восходящей. Восхищались музыкой, песнями и танцами всех направлений.
Время истекало. Через час девятой встречи Мелета произнесла:
– Как бы ни казалось странно, могу признаться, что себя я обретаю, только когда погружаюсь в уединение. Меня настигают размышления, так приобретаю опыт, – дальше слова как прыжок с обрыва – Пожалуй, мы закончили. Мне пора.
Резко встала, спустилась с пьедестала.
– Останься, прошу. Хоть еще раз – глухо произнес он.
– Не могу. Мы же договаривались. Самолет завтра, – она с укором посмотрела на него.
Подошла, взглянула на портрет. Улыбаясь, пошла за ширму на ходу расстёгивая золотую пряжку туники.
– Не