про земную жизнь закончить.
Он говорил правду, хотя, конечно, не бывает от корня до листвы плохих людей. Тулу не врал, но подробностей не знал: всё-таки он был илийцем. Он только подозревал, что Аким в меньшей мере, а Минов, возможно, в значительно большей – известные на весь свет негодяи. Но кто они в точности, узнать теперь было непросто: ведь служащие Иоса часто меняли своё земное имя, как было с Миновым, Цзы, Акимом и теперь вот с Нифель. В Илию сложно было попасть, не потеряв себя.
– Ах вот и он! Так и знал же, что здесь найдётся.
Войдя в арку, они оказались на Парадной площади области Песто. Стена спящих средневековых домиков окружала её тёмным кольцом. На брусчатке и фасадах лежала густая фиолетовая тень, и только нос большой статуи на грубом постаменте был освещён – исполинских размеров белый медведь смотрел на встающее солнце.
У камня постамента, спиной к табличке, сидел печальный Аким.
Многие жители Илии приезжали из дальних стран и даже с других материков, чтобы прикоснуться к каменной лапе этой статуи. Часто по Парадной площади невозможно было пройти, чтобы не споткнуться о спящего человека. Бывало, паломники устраивали маленькие стихийные празднества, фестивали. Песто был любимым местом у туристов Горадики.
– Ты пришёл посмотреть, не проснулся ли Барг? – насмешливо прищурился Тулу.
– Да, – смущённо потупился Аким. – Одну минутку, сейчас, подождите, пожалуйста, – попросил он, закрывая лицо руками и подтягивая к локтям колени.
Нифель тактично отвернулась, переключив внимание на статую.
– А это кто? – Она видела на табличке только две буквы и решила, что широкая спина Акима закрывает часть имени.
– Это Ма, – тем не менее подтвердил Тулу. – Дух созидания. Его должны были здесь казнить, но он сам осудил себя и стал статуей. Вот на этом самом камне должны были ему голову рубить. – Тулу задумался, рассказывать ли дальше, но Аким сидел не шевелясь, и старик продолжил:
– Ещё Барг его звали, «Белый медведь». Жил на западном материке. Он человеком был. В зверином обличие никогда не ходил. Только вот на краю гибели в шкуру медведя облачился. Строитель, мудрец и многоженец, расплодившийся до безобразия. Каждые сто лет у него новая супруга – он их множество пережил, потому что, понимаете, духи же вечные, – Тулу с усмешкой оценил озадаченный вид Нифель, не понимавшей ничего. – Какой-то горадийский врун пустил байку, будто временами статуя шевелится. И все поверили! Людям только дай повод для фантазии – не остановишь. Народ поутру просыпается, выглядывает из окон, и вдруг кто-то обнаруживает, что Барг поменял позу. Радости-то! В газетах статьи печатают! Теории строят! Один говорит, что так дух добра реагирует на какие-то события в мире. Другой утверждает, что медведь просто устаёт стоять без движения. А по-моему, так он одинаково всегда выглядит.
– А я сразу заметила, что это необычная статуя: на ней совсем нет следов посиделок голубей! – улыбнулась Нифель.
– Да вы детектив! – оценил Тулу. – Барга