была неправда. Работу она любила – свою собачью, нет, волчью работу на должности главы Советского филиала Министерства смерти. В мирное время ей даже нравилось проверять и подписывать бесчисленные отчеты, составлять учетные карточки, выполнять планы и утверждать приказы – это давало чуть иллюзорное, но, несомненно, приятное ощущение победы над бюрократией (не можешь покорить – возглавь).
На самом деле войну бюрократии они проиграли еще в 1930-м, когда упразднили должность министра Смерти и ввели вместо нее должность Заведующего канцелярией. С новым титулом «Завканцсмерти» у Лидии Адамовны как-то стихийно сократилось довольствие и прибавилось бумажной волокиты, но тут уже ничего не поделать – и не такие склонялись перед оптимизацией. Все сорок лет ее работы на разных должностях Минсмерти колошматило в постоянных реорганизациях, переименованиях и сокращениях – и вообще, если верить старейшим сотрудникам, самые обширные штаты у них были в каменном веке. Не то что завканц верила в каменный век, но тенденция прослеживалась – каждые двадцать лет в Минсмерти стабильно сокращали несколько ставок.
Но так было в мирное время. С началом Второй мировой девятичасовой рабочий день завканц превратился в четырнадцатичасовой, а вся бумажная работа как-то стихийно заняла единственный выходной. Все остальное время ей приходилось провожать. В Минсмерти со всеми территориальными органами не такой большой штат, чтобы сидеть в кабинетах, когда на войне гибнут люди, и каждого нужно встретить, принять и проводить.
Завканц никогда не бегала от работы. Когда не хватало людей, она откладывала в сторону папки с документами, засовывала за пояс форменной гимнастерки брезентовые рукавицы, брала в руки планшет c Реестром и отправлялась провожать. Выматывало это ужасно – да еще и в последнее время ей, как и многим работникам Минсмерти, пришлось распрощаться с единственным выходным, ведь гибнущие на войне солдаты не могли ждать, пока завканц выспится.
В ночь с первого на второе июля сорок второго Лидия Адамовна металась между мирами как проклятая. Сначала она проводила в переполненный Крымский распределительный центр почти две сотни севастопольцев (больше двух часов на сбор всех погибших и стандартные три часа на сопровождение), вторым заходом забрала сорок человек с Северного фронта (десять минут на сборы, три часа на сопровождение), затем пятнадцать минут на обед, даже не убирая планшет, и снова погибающий Севастополь (тридцать шесть немцев, полчаса на сборы, три часа на сопровождение, час потерян в германском распределительном центре).
В одиннадцать утра смена закончилась, и Лидия Адамовна вернулась в кабинет, намереваясь сдать пост и наконец-то лечь поспать.
Зам, зараза такая, задерживался, и завканц, не имея возможности уйти, с раздражением чиркала карандашом в планшете, переназначая новых севастопольцев на Третий сектор, а семьдесят моряков, погибших во время авианалета на Новороссийск, на Сектор подводников – лидер эсминцев «Ташкент» потопили у пирса, и за умершими нужно было нырять со специальным снаряжением. Из-за активных боевых действий Новороссийский распределительный центр был переполнен, и завканц сделала пометку «в Ростов».
Заметив, что лист реестра