заверять, что то был всего лишь приступ.
«Это дно, Зарецкий» – сообщаю себе мысленно и тут же нахожу тысячу оправданий.
Начиная с того, зачем Тихоне этот стресс, типа меньше будет знать, крепче будет спать, и заканчивая тем, что так у Дарьи не будет повода написать на меня заяву в ментовке. Ну и как мы все могли убедиться, бабы способны на всякую дурость, так что лучше и вовсе не давать Котовой повод для мести.
Да и как в подобном сознаваться-то? «Видишь ли, моя бывшая собиралась опоить меня и переспать со мной, чтобы потом шантажировать беременностью. Подкупила официанта, и тот принес злополучную бутылку с водой, как только увидел меня с девушкой. Но кое-чего Алина не учла, и ее место заняла ты, тоже хлебнув из злополучной бутылки. Но ты не переживай, судя по стонам тебе понравилось. Да и мне тоже. И да, беременности можешь не бояться, я успел высунуть». Так что ли? Более отборного дерьма я в жизни не слышал и лепетать эту хрень не собираюсь.
Кто же знал, что с этой святошей будет столько проблем? Стискиваю зубы. Злюсь. На Алину с ее дебильными интригами, на Дашку, оказавшуюся так невовремя под рукой, и больше всего на самого себя, ясное дело. Так трудно было хер в штанах удержать? Первый раз в жизни такой гребаный прокол, а цена – половина всего, что я имею.
Ничего, Дашка ни о чем не узнает, если я сам не размякну и не расскажу. Зато ее следующий «первый» раз станет точно безболезненным. Мечта любой девчонки. Внутри она все равно узенькая до искр из глаз, так что никто ни о чем не догадается: ни она сама, ни ее партнер. Гребаное дно! Вот только у меня в груди словно раскаленным ломом ворочают – ощущать себя самым конченым ублюдком на свете такое себе удовольствие.
– Ну, Алина, ты ответишь мне за мерзкий сюрприз. Шкура безмозглая… – шиплю, как только Тихоня, действительно притихшая и хмурая, покидает машину и скрывается за дверью подъезда.
Паха как чувствует мое настроение, потому что телефон взрывается трелью практически сразу же.
– Да! – рявкаю в трубку, не церемонясь. С безопасником можно не сдерживаться и не миндальничать. Он быстро и кратко докладывает обо всем, осторожно интересуется, что делать с Алинкой и крысой-официантом.
– Пускай обоих по статье за хранение и распространение. Если сука-бывшая и сможет отмазаться, то халдей навряд ли. Такие подставы спускать с рук нельзя.
– Понял, показательная порка, – хмыкает Паха и отключается.
Тут же заношу номер бывшей в черный список, чтобы не дать ей возможность дозвониться и разжалобить. А в том, что именно так и случится, когда девочка окажется у ментов, даже и не сомневаюсь. Что ж, за каждый выбор, за каждый поступок приходится платить, самое время Алинке прочувствовать эту истину на собственной шкуре. Как и мне.
Утром в офисе пристально слежу за Тихоней и не могу отделаться от ощущения, что она странная. Шарахается от меня, как от прокаженного. Смотрит укоризненно своими широко распахнутыми глазищами, и я впервые знакомлюсь с собственной совестью. Ее шепот пока еще тих и незаметен, и его легко