хлеб с маслом.
– Это вам вместо ордена, – сказала она, смеясь. Ах, какой разрумянившейся, какой красивой она сейчас была!
Братья набросились на хлеб, и хоть масло на нем давно растаяло, но впиталось, и было ужасно вкусно. И мужичкам дали кусок на двоих.
От санатория несколько километров дорога была асфальтированной, а потом перешла в булыжник, и снова – белая, выгоревшая и потресканная земля.
Горы не походили на те горы, которые начинались за колонией. Они были пусты, ни деревьев, ни кустиков, лишь бурьян да сухая трава. Да в узких ложбинках вдоль ручьев жалась колючая и неуютная растительность.
Ребята со вздохом смотрели по сторонам и думали о том, что их горы за колонией хоть были запретными, но были красивей, сытней – орехи, дикие груши, алыча. А тут ягоды на диких маслинах и те мелкие, вяжут, невозможно взять в рот.
Регина Петровна, которая взбодрилась и даже курить, как заметили братья, стала меньше, тоже осматривалась с удивлением.
Несколько раз она повторила: «Библейские горы». Что это означает, братья не поняли. Но догадывались: пусто. Так Сашка Кольке и объяснил: «Ни хрена нет, одно название, и то неприличное».
Регина Петровна рассмеялась и сказала, что Библия – это такая большая, большая сказка… А написали ее евреи.
– Грузчики? – спросил Колька.
– Почему грузчики?
– Грузчики, которые на заводе! Они же евреи!
– Они хорошие евреи, – подтвердил Колька.
– А почему евреи должны быть плохими? – спросила с интересом Регина Петровна. И о чем-то задумалась. Вдруг она сказала: – Плохих народов не бывает, бывают лишь плохие люди.
– А чечены? – выпалил Сашка. – Они Веру убили.
Регина Петровна не ответила.
Между тем тележка сделала последний поворот, и глазам путешественников, а уж ехали они без малого десять часов, открылась ровная долина меж холмов, где кустилась зелень и белели видные издалека два домика.
Потом-то уже выяснилось, что домик был один, да и то крохотуля: мазанка из самана. А другой – навес, под который можно было въезжать на тележке. Так они и сделали.
Под этим навесом стоял на кирпичах таганок и свалены были всяческие инструменты: грабли, косы, лопаты и мотыги. Больше всего было мотыг.
– Приехали, – сказала Регина Петровна, оглядываясь. Никто их не встречал. – Будем здесь жить, – добавила она и стала быстро закуривать. Наверное, она волновалась.
Пришел мужчина. Братья сразу узнали бывшего солдата, который их подвозил на лошади. Сейчас он не был в гимнастерке, а лишь в рубахе и без кепки, лысоват и еще хромал.
Вихляющей походкой он направился к приезжим и тоже узнал колонистов. Протянул братьям руку, представился: «Демьян». Воспитательнице кивнул издалека.
– Приехали, значит? – спросил. Обращался к ним как к взрослым. Регину Петровну будто не замечал.
– Приехали, – отвечал Сашка Демьяну как равному. – Хозяйством заниматься будем.
А Колька