вот, я спасла тебя, – заявила она тогда. – Ты ничего не хочешь мне сказать?
Она наклонилась ко мне так близко, что я смутилась. Прежде мне никогда не доводилось видеть лицо, так сильно обезображенное шрамом.
– Тебе больше не придется жить в той лачуге, – приговаривала она. – И с ней встречаться больше не придется.
Она оглядела меня с головы до ног и добавила:
– Я куплю тебе туфли. Видела в городе одни, прехорошенькие и на маленьком каблучке.
Я не знала, что сказать.
– Тебе и платье нужно новое, – добавила она. – А то, знаешь, в этом наряде ты какая-то старомодная. А когда ты в последний раз играла с другими девочками?
Мать дотронулась до моего рукава, а я словно оцепенела, уставившись на нее во все глаза.
– А ведь это платье, что ты сейчас носишь, шила я сама, когда была молодая. Пришлось подкопить денег, чтобы купить ткань и выкройку. Всю зиму работала и откладывала, а потом еще целый месяц над ним корпела. Мать мне тогда сказала, что это пустая трата денег, но в конце концов платье получилось прелестным. Пожалуй, теперь я сошью для тебя что-нибудь получше. Мы вместе можем выбрать модель и цвет.
– Не хочу новое платье. Когда я могу пойти домой?
Она выпустила мой рукав.
– Теперь твой дом здесь.
Стоя передо мной, мать приглашающее развела руками. Комната была такая тесная, что ее пальцы почти коснулись обеих стен.
– Хочу домой, – упрямилась я.
Мать нахмурилась:
– Ты не понимаешь. Я – твоя мама.
Резким движением она свела руки перед собой, сцепив пальцы в замок.
– Становиться ведьмой – очень тяжело и очень мучительно, – сказала она тогда и с тех пор повторяла это неоднократно, хотя никогда не уточняла, почему тяжело и почему мучительно. Думаю, она просто хотела напугать меня, однако лишь сильнее распалила мое желание поскорее открыть в себе магическую силу.
– Чтобы стать ведьмой, тебе пришлось бы отречься от многого. Очень многого. Да и бабушкин дом – совсем не место для маленькой девочки. Вечно там шатается неизвестно кто, даже по ночам. – Она нервничала, вышагивая по комнате взад-вперед, и каждый шаг отзывался в такт ее словам громким стуком каблуков. – Тебе необходимо образование. Да ты столько всего пропустила, пока жила с ней! Я должна была забрать тебя много лет назад. Ведь ты заслуживаешь лучшего. Самого лучшего. Ты будешь жить со мной, будешь ходить в школу…
Не помню, перестала ли она наконец говорить, потому что, не выдержав, я начала кричать – так громко и пронзительно, как только могла.
Шли недели, а я никак не могла привыкнуть. Все это время мать пыталась меня успокоить или задобрить, рассказывала об игрушках, которые купила, заколках и лентах, романах для девочек. Она ожидала, что мне, как и героиням этих книг, достаточно несколько ненавязчивых напоминаний о правилах хорошего поведения, чтобы образумиться.
– Прекрати! Прекрати! – требовала она в ответ на мои вопли, не понимая,