(очень уж ей понравилось) и один охотничий нож (в пустыне ножи хорошей ковки были нелишними, а этот отлично подходил для разделывания туш животных). На том и порешили, но от Аштирры не укрылось, как Альяз потом тайком сунул ей в сумку мешочек драгоценных листьев дхау и пару ниток бус из отборных лазурита и сердолика.
И был ещё один подарок хиннан, от которого не так-то легко было отказаться, – маленький жёлтый щенок с бежевым носом. Ришнис сам выбрал его из помёта и отнёс в шатёр, пока жрица глубоко спала. Проспала она, как оказалось, почти двое суток, но охотник не бил тревогу – вспомнил, что́ Раштау говорил о восстановлении Силы. Тем более Аштирра впервые проводила исцеление настолько сложное и явно могла не рассчитать. В общем, её устроили поудобнее и не беспокоили. Воду меняли, чтобы в любой момент была под рукой, когда дорогая гостья проснётся. А кроме воды охотник оставлял и немного еды – лепёшки с мясом и сыром из верблюжьего молока. Вот только щенок тоже времени не терял, и угощение оказалось слизано без следа. Зато маленький сау бдительно охранял хозяйку, которая пока ещё даже и не знала, что стала ему хозяйкой. Мнение на этот счёт самой Аштирры пёсика явно не слишком интересовало.
Как было отказать, когда хиннан ценили своих псов на вес священного электрума и такой подарок был великой честью? Маджа тоже в своё время стал драгоценным даром племени Раштау.
Да и как его оттолкнуть? Глядя на смешного долговязого щенка, на трепещущий бежевый нос, которым он доверчиво утыкался в ладони жрицы, Аштирра таяла. Этот пёс никогда не заменит ей Маджа, с которым она росла и по которому до сих пор скучала. Но, может, и не нужна была замена… Ришнис как-то, проходя мимо и глядя на их игру, сказал будто невзначай – точно мысли её прочёл: «Собака совсем другая, да. Но у каждого пса в нашем сердце своё особое место».
И Аштирра успокоилась. Даже имя псу дала – Чесем.
Вечерами жрица присоединялась к хиннан у костра слушать сказки Адира. Золотоискателя, открывшего тот кувшин, ждала, конечно, печальная участь – каи, обещавшая ему союз с прекрасной охотницей, сама обернулась Китарой, подарила ему ночь любви, а потом завела глубоко в пески, и после никто его не видел. Лишь спустя несколько лун братья его нашли иссохшее тело в вади – как раз там, где он когда-то просеивал золотой песок. Были и другие сказки, печальные и весёлые – в зависимости от настроения слушателей.
Иногда старик хитрил, передавая слово смущающейся жрице, расспрашивал что-то о рэмейских традициях и верованиях да и вплетал их в свои истории. Получалось интересно, хоть, наверное, и далеко от правды. А впрочем, как на самом деле жили её предки, даже сама Аштирра не знала до конца, хоть и изучала историю Таур-Дуат с детства. О чём-то приходилось только догадываться – очень уж много времени прошло с имперской эпохи, и немало древних погибло, унося с собой бесценное знание. Теперь же рэмеи были немногочисленны, разошлись по миру, кто-то жил и дышал уже совсем иными традициями. О таких Раштау упоминал вскользь, неохотно.
В какой-то из