рядом, пока девушка расшифровывала или переписывала свитки в тени статуи стража, а вечерами ходил к ней к озеру. Первое время Чесем обеспокоенно бегал по берегу, испуганный таким обилием воды, тявкал – а не сгинет ли хозяйка в тёмной бездонной глубине? Но Аштирра уговорила его попробовать, и вскоре сау уже сам нырял за ней, смешно фыркая и загребая тонкими лапами. В общем, понемногу жизнь входила в своё русло, и только смутная тревога подтачивала сердце. Тогда жрица шла в святилище и просила Аусетаар, чтобы приглядела за Раштау и их близкими; даже если они ничего не найдут – главное, чтобы вернулись благополучно.
Отец вернулся на исходе месяца, один.
Ночь мягко ступала по Обители, ласково касалась усталых плеч обоих уцелевших стражей, заглядывала в каждое святилище. В водах священного озера танцевали звёзды покрывала Аусетаар. Уютно потрескивал костерок на одной из каменных террас.
Аштирра нареза́ла вяленое мясо тонкими ломтиками. Раштау, уже успевший искупаться и переодеться, окунал их в соус со специями, размягчая, а потом поджаривал на огне. Готовые кусочки жрец раскладывал на большом разноцветном блюде, которое недавно подарил Ришнис.
Чесем сидел рядом, затаив дыхание и пуская целые гирлянды слюны. Неотрывно он следил за судьбой каждого ломтика – как хозяйка передавала кусочек отцу, как мясо купалось в соусе, а потом скворчало в огне. Особый интерес щенка представляло, конечно, блюдо с горой угощения. Но сау уже успел немного обжечь нос, огласив визгом всю округу, и теперь принюхивался с опаской. Аштирра нанесла ему целебное снадобье и погрозила пальцем – тащить еду, тем более горячую, было не лучшей идеей. Впрочем, запах от блюда и правда поднимался такой, что удивительно, как сюда не сбежались все окрестные хищники. Как тут устоять маленькому сау?
Раштау наконец нарушил тишину, мягко проговорил, не отрываясь от своего занятия:
– Откуда же взялся твой маленький дружок? Рассказывай.
– Так сразу и не расскажешь, – Аштирра вздохнула, протягивая ему следующий кусок для обжаривания. – Но ты был прав тогда. Хиннан приходили за помощью…
Коротко жрица рассказала ему о приходе Ришниса, о своём пребывании в становище, о ритуале и Всплеске, об исцелении Альяза. Глаза Раштау чуть расширились, но больше он ничем не выразил своего удивления – сдержанно уточнял детали о том, какие снадобья применяла Аштирра, что увидела внутренним взором, как проводила само исцеление. Девушка рассказывала подробно – она помнила во всех деталях, как отделяла кхайтани от человеческой плоти и как казалось, что Серебряные Нити проросли в ней самой.
Потом на некоторое время воцарилась тишина. Раштау снял с огня кусок, который дожаривал, отёр руки тряпицей… и вдруг сгрёб дочь в объятия, крепко прижал к себе, ничего не говоря. Аштирра потрясённо замерла, уткнувшись ему в грудь, чувствуя, как отец гладит её по волосам, целует между рогами. Когда Раштау чуть отстранился, удерживая жрицу за плечи, его