ему, шишку[31] рогатому, споткнуться о сосновый корень! Камень мой вместо рожи его красной попал ему по шлему, зазвенело на весь бор, будто в гусли ударили.
Глава двенадцатая. Погоня
Продолжение рассказа Кукши
Мне уже некогда другой камень в пращу закладывать – Сван не мешкает, сразу за мной припустился.
Бегу я в глушь лесную, слушаю, как позади сапожища топочут, а сам думаю: погоди, ужо заманю тебя в дебри лесные, наиграюсь с тобой всласть, загоняю до седьмого пота, а потом и влеплю камень в рожу твою ненавистную.
Мне сперва показалось, что ему меня нипочём не догнать, я налегке, а на нём и шлем, и кольчуга, и даже щит болтается за спиной. Бегу себе, мешок с камнями у пояса рукой придерживаю, чтобы не мешал, даже веселюсь: сыграю, мол, я с тобой шутку, погоди маленько, шишок рогатый.
Слышу, топот вроде ближе становится. Я нажимаю. Однако Сван не отстаёт. Не знал я варягов, особенно этих, которых у вас берсерками зовут. Призвал на помощь Лешего. Помог он мне немножко. Там в одном месте узкий проход в можжевёловых зарослях. Я юркнул в него, а Сван застрял. Ну, и отстал он от меня чуть-чуть.
Камни мне мешать начали. Всё равно, думаю, не даст мне проклятый шишок метнуть в него камень. Отвязываю мешок, кидаю его назад через голову. Оглядываюсь, вижу, озадачил я его. Остановился он, поднял мешок, высыпал камни на мох. А как понял, что я над ним посмеялся, завыл, как дикий зверь, и опять за мной!
Без мешка бежать легче. Однако мне уже не до шуток, надо голову спасать. Леший больше не помогает. Поворачиваю назад к реке. А топот сзади не отстаёт… как будто рожь цепами молотят… До чего ж силён проклятый варяг! Сам-то я бегу из последних сил, дышу, как кузнечные мехи[32], лицо горит, точно в жарко натопленной мовне[33] на полке.
Только бы, думаю, мне сейчас на варягов не выскочить. А далёко обегать их моченьки моей уже нет. Наконец увидели нас варяги. Гляжу, один варяг лук из налучника достаёт, стрелу из тула тянет. Конец, думаю. Однако другой его остановил. Уж не ведаю, меня ли пожалел или не захотел, чтобы тот помешал Свану самому меня прикончить.
Варяги смотрят на нас, смеются, что-то кричат, видно, подбадривают, точно мы со Сваном наперегонки бежим.
Из-за деревьев река в глаза светом ударила. Ну, кажется, ушёл я от рыжего. Выскочил на скалу, подо мной стремнина бурлит, пеной плюётся – в том месте скалы сжимают реку, тесно ей, она и бесится.
Наши домовичские ребята ту стремнину знают как свои пять пальцев: где нырнуть нужно, чтобы в вир[34] не затянуло, где перевернуться ногами вперёд, чтобы головой о камень не ударило. Мы туда летом ходим прыгать. Неведомо, кто и придумал эту забаву. Называется то место Отрокова стремнина. Гибнет ли кто-нибудь? А как же, конечно, гибнут. Только редко. Кто не очень ловок, тот ведь и не лезет.
Выскочил я, значит, на скалу, а прыгать боязно – вода в эту пору больно студёная. Однако думай не думай – прыгать всё равно надо. С той скалы пути уже больше никуда нет. Помянул я Сварога[35],